Дарья Калинина - Шустрое ребро Адама

— Где рукопись? — завопил он. — Живо говорите, не то я эту симпатичную головку у вас на глазах превращу в кровавое месиво.

Какое-то мгновение царило подавленное молчание, затем тишина взорвалась сразу же десятком криков. Мариша кричала, что рукопись мы отдадим, и в доказательство своих слов протягивала ту ее часть, которую мы собрали в комнатах ученых, занятых ее проверкой. Серафима Ильинична умоляла Пахана как-то повлиять на своего сообщника. Валериан заламывал руки и стонал, что он так доверял полковнику, своему другу, а теперь никому и никогда не сможет верить.

Все ученые пытались урезонить полковника не делать глупостей, дескать, они и без оставшейся части рукописи сообразят, что там к чему. Я тоже втолковывала полковнику, что глупо так нервничать, ведь нам это изобретение совсем не нужно, мы лишь хотим все вместе выйти отсюда живыми.

Молчал один лишь Пахан. Во всеобщем переполохе мы этого как-то сразу не заметили и не обращали на него внимания. А Пахан встал и подошел поближе к полковнику. Тот воспринял это спокойно. Тогда Пахан встал за его спиной таким образом, что полковник оказался между стрелками и ним. А затем произошло нечто непостижимое — неуловимым движением руки Пахан вырвал из рук полковника оружие, Тамара Ильинична полетела на пол, полковник в один момент из диктатора превратился в пленника.

— Все вы, слушайте! — прорычал Пахан. — Если кто из вас, парни, вздумает стрелять, то учтите, что мне ваши пули не страшны, так как ваш полковник станет моим надежным щитом, и в заложников целиться не рекомендую. Скажи-ка им, — и он довольно резко ткнул полковника в спину.

— Не стреляйте, — послушно сказал полковник своим ребятам. — Делайте, что он скажет.

— Бросьте ваши пушки и отойдите в угол, — велел Пахан. — А вы, — обратился он к нам, когда солдаты послушно покидали свое оружие в кучу на стол, — идите сюда, да поживее. И свое оружие прихватите!

Мы все, включая ученых и оклемавшуюся от шока Серафиму Ильиничну, выполнили его приказ и сгрудились за спиной у Пахана, оказавшись в коридоре.

«Надо же как нам не везет, — подумала я, — вся команда полковника осталась за единственной дверью во всем бункере, которая не снабжена снаружи запором».

Внезапно до нашего слуха донесся какой-то шум наверху. Там слышались выстрелы и топот ног.

— Кто это еще? — удивился Пахан. — Твоя работа? — и он тряхнул полковника.

Тот молча покачал головой.

— Мне по трубе докладывали, что в штаб с самого утра наведались менты, должно быть, это они и есть, — сказал полковник.

Воспользовавшись тем, что Пахан на секунду утратил бдительность, полковник резко отпихнул его и рванулся к столу, решив использовать его в качестве прикрытия. Пахан выстрелил в него несколько раз, но вряд ли попал.

— Бежим! — скомандовал он и первым бросился бежать.

Мы, повинуясь стадному инстинкту, рванули за ним следом. Инстинкт нас не подвел, потому что вряд ли менты в запале смогли бы отличить нас от врагов.

Перестреляли бы под горячую руку, и все дела. Мы бежали по длинным извилистым и мрачным коридорам, которые, как мне показалось, вели скорее вниз, чем вверх. Наконец мы остановились в небольшой пещере, в углу которой бил источник воды, к которому мы все по очереди жадно припали.

— Так, — утолив жажду, сказал Пахан, — колитесь, кто из вас привел ментов?

Мы молчали.

— Никто, клянусь, — на правах будущей падчерицы осмелела Мариша. — Спасибо, что вы спасли маму.

Пахан пробурчал что-то нечленораздельное.

— Сейчас они все друг друга перестреляют, — удовлетворенно сказал он. — Там для такой славной компании, как мы, жарковато.

— И вам не жалко своих людей? — спросила Мариша.

— Моих там только трое, к тому же парни сидят наверху и караулят вход. Не думаю, что им грозит большая опасность, чем мне. Хотел бы я знать, какого черта они прошляпили ментов?

— И что мы будем делать? — спросила Тамара Ильинична, очень кстати переводя разговор на другую тему.

— Ничего, отсидимся тут, а потом выберемся наверх, — сказала я.

— Нет, я о том, что Гена спас мне жизнь, а менты посадят его, а то и расстреляют.

— Мама, не забывай, что он сначала похитил тебя, — вскипела Мариша. — И вообще он преступник! А что касается расстрела, так у нас никого сейчас не расстреливают.

— Он спас мне жизнь, — упрямилась Тамара Ильинична. — И всем нам, если уж на то пошло. Уверена, что полковник нас бы не пощадил.

Ее слова были слишком похожи на правду, поэтому мы задумались.