Валерий Осинский. - Предатель.

Синедрион соберем, как решим дело. Сейчас он помеха. В совете, кроме Йосефа, есть тайные сторонники арамейца. Где…этот? Позовите Иехуду! Симонова сына из Кириафа! – кликнул старик и добавил зятю: – Утром он пришел ко мне…

Слуга привел тщедушного человечка в халате и щеголеватых остроносых тапках. Тот на коленях припал к руке Хананы. Старик брезгливо отер тыл ладони шелковым платком и уронил платок на пол.

– Ты хорошо послужил Храму и вере, и исполнишь, как скажут, – сказал Ханан. – Убеди арамейца, что книжники хотят беседовать с ним. В Ершалаиме приведешь его к человеку, кто хотел бы послушать равви. Дом тебе укажут. Расспроси равви про власть.

– Я уже говорил, он считает, будто всякая власть есть насилие над людьми и что настанет время, когда человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть…

– Подтолкни его от речений пророков к обсуждению власти кесаря. Да не так, как с ликом кесаря на динарии! – и передразнил: – Кесарю кесарево! Чтобы не вывернулся! И не забудь зажечь светильники, чтобы опознать соблазнителя!

– А если посланные не оставят его одного? Теперь они держат при себе мечи, – трусовато проговорил Иехуда.

– Тем лучше! Храмовая стража схватит смутьянов! Сюда не ходи. Храмовники найдут тебя. И торопись! До Великого праздника нужно все кончить! Иди!

Иехуда помялся.

– Что еще?

– Ты спрячешь его в казематах, как Иоанна ессея?

– Что тебе арамеец? Свое ты получишь!

– Поклянись, что не убьешь его!

– Не святотатствуй пред слугами Вседержителя! – возвысил голос старик.

– Его судьбу решит тот, кому служит назарянин, – мягко проговорил Каифа. – А Синедрион лишь выслушает волю Вседержителя. Обещаю.

Иехуда постоял, обдумывая ответ первосвященника, и попятился к выходу, быстро кивая, как клюет курица. Ханан ядовито покривил рот и сказал зятю:

– Ловко! Ведь Вседержитель властен даже над тем, кому служит назарянин!

– За что он ненавидит арамейца? – пропустил похвалу Каифа.

– Должно быть, он ждал, как вся чернь, что «царь» поднимет правоверных на Рим. А услышал медь звенящую, что чарует слух…

Из-за северных ветров, внезапных и сильных в конце зимы, кормчий Банхадад отказывался идти в море. Хозяин торговой галеры македонянин Филипп настаивал: купцы дают хорошую цену. Иааков и Иехуда тоже: они говорили, что пшеницу теперь можно выгодно продать в Риме, и если Банхадад боится, они наймут другой корабль.

Кормчий согласился, но потребовал задаток.

В Кесарии у галеры треснула лопасть руля. Вернулись в порт. Когда вновь отплыли, груженая посудина плохо слушалась ветра, и к Сидону пристали через день. Банхадад подгонял ленивых корабельщиков палкой.

Переплыв море напротив Памфилии, пристали в Миры Ликийские.

Затем, поравнявшись с Книдом, мимо мыса Салмон поплыли к Криту. Заночевали в Хорошей Пристани у Ласеи. Утром повалил снег, и потому как пристань была пригодна лишь к лету, Филипп предложил дойти до Финика Критского и переждать холод.

На полпути вдоль Крита подул южный ветер и все приободрились. Но тут же налетел бурный эвроклидон, галеру понесло на юг к острову Клавда и так трепало, что опустили парус и положились на Вседержителя или того, кто правил в этих водах.

Через день бури, поняв, что иного спасения нет, за борт покидали пшеницу, чтобы облегчить корабль.

Лишь на четырнадцатую ночь Банхадад определил: рядом Малет. Корабельщики вымеряли глубину, – двадцать локтей, – и чтобы не сесть на мель, бросили якорь.

Утром море улеглось. Но весла галеры были разбиты. Груз потерян. Решили в порту запастись водой и пищей, и возвращаться в Кесарию, ибо в Рим идти не с чем, и домой можно поспеть к Великому празднику.

Банхадад получил деньги сполна, ибо отвез купцов не только туда, но и обратно.

Иааков мрачно отсиживался в трюме весь путь назад. Он потерял груз и деньги. А в Сидоне, еще по дороге в Рим, на галеру напросился некто Иасон, очень искусный в корабельном деле. На Малете Иасон сошел, перед тем, – видно, почувствовав себя в безопасности, – рассказав Иаакову и начальнику корабля Филиппу, что бежит из Иудеи от гонений на ессеев, среди коих жил. Гонения начались после казни в Сепфорисе Иоанна пророка: четверовластник Ирод Антипа отрубил божьему человеку голову по навету своей кровосмесительной любовницы. Но это лишь повод: в действительности первосвященник Каифа и его тесть Ханан вздумали извести Йехошуа Спасителя, который известен по всей земле Израиля; Иоанн, брат Спасителя, всячески поддерживал его, утверждая, что Учитель «тот, кто идет следом за ним». Теперь храмовая стража всюду хватает сподвижников Йехошуа, чтобы лишить равви поддержки народа.