Лоуренс Блок: Герой по вызову

Короче говоря, группа уважаемых греко-американцев, включая одну киноактрису и двенадцать рестораторов, озаботилась инициативой создания комитета «Мусор для Греции». Эта кампания мыслилась как действенная альтернатива конкурирующим гуманитарным движениям: уплатив пять долларов, любой человек мог отправить транспортным самолетом в Афины десять фунтов нью-йоркского мусора, тем самым внеся свой вклад одновременно в очищение города и в борьбу с греческой военной хунтой.

Так вот. Через десять дней забастовка благополучно завершилась, причем упомянутые выше транспортные самолеты так и не оторвались от земли (чего нельзя сказать про мусор, который в конце концов вывезли). Да и вряд ли что-нибудь из этой затеи вообще могло получиться. Хотя нет, кое-что вышло: главным итогом этого мероприятия стало появление в газете небольшой заметки — крохотной, если говорить объективно. Но инициативная группа все же сохранила esprit de corps* и в предпасхальную ночь устроила большой прием по случаю окончания зимы. Прием прошел на ура. Нью-йоркское отделение Панэллинского общества дружбы присутствовало в полном составе, основатели комитета обчистили закрома своих ресторанов, обеспечив гостям горы снеди и моря вина. Там подавались барашки, жаренные на вертеле, на решетке и на угольях, пловы с кедровыми орешками и смородиной, ароматная нуга из жженного меда с лесными орехами. И вино…

Боже, вино там лилось рекой! Бочонки красного, белого и розового вина выкатывались к каждой перемене блюда, к каждому пламенному выступлению очередного оратора, к песням, которые исполняли Георгий Паппас и Ставрос Мелхос, аккомпанируя себе на миниатюрной гитаре и медных цимбалах, и к пляскам Китти Базерьян, которая каждым своим страстным телодвижением славила борьбу за свободу Эллады (и секса).

Федра Харроу. Она стояла в уголке сводчатого пиршественного зала и пила рецину из пивной кружки. Волосы сияющим темно-каштановым водопадом низвергались по ее спине, почти достигая талии, такой тоненькой, что, казалось, ее можно обхватить двумя пальцами — чего определенно нельзя было проделать с прочими частями ее тела. Ниже талии помещалась то ли коротенькая миниюбка, то ли широкий кушак. Ее ноги росли оттуда, где сия деталь туалета заканчивалась. Туго обтянутые зелеными лосинами, длинные-предлинные бедра и икры плавно переходили в ступни, обутые в зеленые замшевые шлепанцы с задранным носами — вроде тех, в которых щеголяют сказочные эльфы. Ее свитер был скроен так, чтобы свободно облегать торс владелицы, но дизайнер явно не подозревал о прелестях Федры: этот свитер сидел на ней в обтяжку, словно закрытый купальник.

Едва приметив эту девушку, я уже не спускал с нее глаз до тех пор, пока она наконец не взглянула на меня. Наши взгляды встретились — и сцепились как крючок и петелька. Я подошел к ней. Она подала мне свою кружку с вином. Я отпил, потом отпила она. И мы заглянули друг другу в глаза. Ее огромные миндалевидные глаза были цвета ее волос. Мои — так, ничего особенного.

— Эван Таннер, — представился я. — А вы персонаж античных мифов и легенд.

— Федра.

— Ах Федра! — кивнул я. — Сестра Ариадны, невеста Тезея. Ты смог поразить Минотавра? Приди же в мои объятья, о, сияющий отрок!

— Какой докучливый день! — подхватила Федра.

— Неужели вы сможете убить себя от любви к Ипполиту? Он же просто ветреный мальчишка и едва ли стоит вашего вниманья. Вы верите в любовь с первого взгляда?

— А также со второго и с третьего.

— Федра. Настает Светлая Пасха. Федра прогнала зиму. То была зима треноги нашей… А, вот вы и засмеялись — в этом и заключен истинный смысл Пасхи. Возрождение мира, Христос восстал из мертвых, живительный сок побежал по деревьям. А вы знаете, что буквально в пяти кварталах отсюда праздник Пасхи празднуют как полагается? Там находится русский православный храм, где праздник Пасхи проходит с особой торжественностью. Все поют, славят Господа, радуются. Пойдем, моя Федра. Здесь праздник уже на излете! (что было чистейшей ложью: после нашего ухода греки пили, пели и плясали еще часов пять). Мы как раз успеем к всенощной литургии. Я люблю тебя, ты же знаешь…

Служба в русской церкви — зрелище необыкновенное. Литургия еще была в полном разгаре, когда мы ушли из храма часа в два ночи. Мы сели в забегаловке на 14-й улице, заказали кофе и стали пожирать друг друга глазами. Я поинтересовался у Федры, откуда она родом и где живет. Она процитировала древнего поэта: «Пришла как вода, уйду как ветер». И, уже совершенно конкретно, добавила, что сейчас у нее нет крыши над головой. Она жила в коммуне хиппи на Восточной 10-й улице, но как раз в тот самый вечер съехала от них. Хиппи все время торчали под наркотой, никто ни фига не делал — и ей это обрыдло.