Фаина Раевская - Надувные прелести

— Не знаю. Наверное, все-таки в очках, раз приметы разглядела.

— И что за приметы разглядело твое Зоркое Око? — Ко мне вернулось спокойствие, а вместе с ним и здоровый сарказм.

— Улька — не око, а поэтесса. Она сказала, что женщина эта — жутко подозрительная особа. Скорее всего, главарь мафии! Только подобная дамочка в состоянии так хладнокровно расправиться с двумя крутыми мужиками.

— Жанна Игоревна, что-то я не поняла: твоя подруга — поэтесса или автор иронических детективов? Ближе к телу, как говорил Мопассан. Итак, приметы роковой женщины?

— Да, приметы! Низенькая, почти карлик, довольно полная, но шустрая, чисто лобзик. И самое главное — ей не больше тридцати лет! — заметив мои изумленно встопорщившиеся брови, Жаннет пояснила: — Была бы она старше, то не смогла бы так резво сбежать с места преступления. О, чуть не забыла: тетка переоделась в какую-то шубу из неопознанного животного. Вот это конспирация! У самой в гараже три «Мерседеса», «Ягуар» и еще парочка дорогих машин, трехэтажный особняк на Рублевке, недвижимость в Испании и на Кипре, а маскируется под бедную Настю! — в глазах «мамзели» светился неподдельный восторг широтой размаха незнакомой женщины.

— Про «Ягуар», особняк и недвижимость тоже Ульянка рассказала? — теперь я почти стонала от едва сдерживаемого смеха.

В самом деле, обозвать меня карликом! Это при моих-то 175 см, правда, когда я стою на десятисантиметровых каблуках. Ладно, карлик так карлик — с высоты пятого этажа да еще при минус пяти... Но ведь не толстушка же — сорок второй размер одежды. Мой Брусникин, когда на него накатывают приступы необыкновенной нежности, так меня и называет — Дюймовочка. А моя шубка?! Она хоть и старенькая, но все же из норки. Короче говоря, понятно, что вооруженная такими приметами родная милиция меня не найдет. Да и мафия тоже, если ей вдруг вздумается заняться поисками. Главное теперь, чтобы не нашлось других, более глазастых свидетелей.

— Конечно, Ульянка, кто ж еще? — дернула плечиком мадемуазель Жаннет в ответ на мой вопрос. — Она очень умная девушка. Оно и понятно, дурак стихов не напишет...

— Верно. Подскажи, пожалуйста, где можно купить сборник ее произведений?

Жанка как-то сникла, потупилась, а после смущенно сообщила:

— Вообще-то, пока нигде. Улькин талант никак не могут оценить. Приходится бедняге писать «в стол». Но она не унывает! Настоящему таланту трудно пробить себе дорогу, но он ее непременно пробьет!

Все понятно, еще один непризнанный гений. То-то она вдохновение у окна ловит! Душа моя, на время освобожденная от проблем, готова была сострадать всем страждущим, оттого я с улыбкой милосердия на лице произнесла:

— Посоветуй своей подруге сменить музу. В смысле, оставить поэзию и начать писать детективы. Фантазия у девушки, как видно, богатая... Должно получиться.

Мадемуазель Жаннет просветлела лицом, вскочила, уронив при этом стул, и с надеждой глянула на меня:

— Ты правда так думаешь? Очень уж Ульянка страдает из-за того, что ее гениальность не хотят признавать. Мне так ее жалко! Может, ей и правда переключиться на детективы?

— Угу...

— Тогда я побегу к ней, ладно?

— Беги, Жанна Игоревна, беги, — милостиво кивнула я, и Жанка испарилась.

...Компьютерный класс находился на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, я молилась всем богам сразу и каждому в отдельности, чтобы хоть одна машина оказалась свободной. Дело в том, что юные любители виртуального мира после уроков не спешат домой, а идут «коннектиться» с этим самым миром именно в кабинет информатики, хотя у каждого имеется дома свой собственный ПК. Стадное чувство, что ли? Или общаться друг с другом через Интернет интереснее, даже если находишься с собеседником за соседними столами?

Боги в этот день были явно не на моей стороне — поколение пепси прямо-таки бурлило в кабинете. Студент Бауманки Василий Иванович, по совместительству учитель информатики, готовился к зимней сессии, потому начинающие Гейтсы бродили по Всемирной паутине в автономном режиме.

— Василий Иванович, — позвала я студента, просочившись в кабинет.

Вася поднял от пухлых учебников лохматую голову и оглядел меня туманным взором. Не узнал.

— Свободных машин нет, — отрезал Василий Иванович и снова принялся грызть гранит науки. Милые детки даже не обратили внимания на мое появление. Все-таки не люблю я гениев и студентов: рассеянные уж они очень. Приблизившись вплотную к учительскому столу, я наклонилась к Василию и, нежно выдохнув, интимно прошептала в оттопыренное ухо: