Фаина Раевская - Сватовство майора

Отец Олеси, обрусевший поляк из Кракова Ладислав Бжезински, появился в их селе после окончания университета. Его как молодого специалиста приняли на работу в качестве агронома. Как-то в клубе он познакомился с молоденькой девушкой, ученицей восьмого класса местной школы. Маня — так звали девочку — была хоть и молодая, да бойкая. Она в два счета окрутила парня, и по осени, как водится, сыграли свадьбу. Маня наотрез отказалась брать фамилию мужа. «Не желаю быть Бжезинской! — твердила она. — Это ты у меня шляхтич, а я как была Кравченко, так и останусь!» Так и вышло, что у новорожденной девочки была фамилия матери. Ладислав обожал дочурку. Он вставал к ней по ночам, менял пеленки, гулял и, если б такое было возможно, кормил бы грудью. Целый год молодая семья жила счастливо, пока… Пока не появился в селе разбитной парень, бывший уголовник Василь Ковтун. Василь разгуливал по улице с папиросой в углу рта, в неизменной кепке и с закатанными рукавами. Разгуливал, демонстрируя всему миру сделанную на зоне шикарную наколку — церковные купола с крестом на маковке. Маня стала все чаще задерживаться на ферме. Односельчане поговаривали, что она «спелась с уголовничком», но Ладислав не верил в досужие разговоры. Все свободное время он посвящал Олесе. Однако жена являлась домой поздно, и от нее все чаще попахивало спиртным. Она тотчас же заваливалась на кровать и похотливо улыбалась. Прежней близости между супругами уже давно не было.

Каково же было удивление Ладислава, когда жена заявила о своей беременности. Все стало на свои места. Он понял причину поздних возвращений жены, блудливую улыбку на ее губах и какую-то томную усталость. Однако Ладислав понимал, что бросить жену — а тем более любимую дочурку — не в силах. Стиснув зубы, он продолжал ухаживать за Олесей и старался закрывать глаза на похождения жены. Вскоре Маня родила близнецов, Мишку и Гришку. Как и положено, Ладислав забрал жену из поселковой больницы. Пока они шли домой, встреченные односельчане поздравляли родителей с прибавлением в семействе, а сами прятали ухмылки. Дома Ладислав заявил жене, что за чужими детьми ходить не собирается. Маня хрипло рассмеялась и ответила, что у них в семействе баба — это он, а раз так, то ему и растить детишек, а уж чьи они — не его собачье дело. Сказав так, она куда-то ушла. Вскоре Василя, так и не признавшего близнецов, снова посадили, и Маня притихла на время. А потом началось то же самое, только на сей раз мужики менялись почти каждый день.

После долгих бессонных ночей Ладислав решился наконец на отчаянный поступок — ушел из дому. Гордость не позволила ему и дальше терпеть насмешки окружающих и презрение жены. Он ушел, не взяв из дома ничего, кроме запасного комплекта белья и фотографии Олеси. Оглушенная внезапно свалившимся на нее одиночеством, Маня взялась за ум, забросила все свои похождения и принялась в одиночку воспитывать детей. Про Ладислава она даже и не упоминала. Когда же Олеся задала вопрос о папе, Маня накричала на нее и заявила, что отец спился и умер. Что ж, объяснение вполне удовлетворило девочку, тем более что на селе таких случаев было несколько. Через какое-то время стали приходить письма из Москвы, но мать говорила детям, что это — от дальней родственницы, и прятала конверты в шифоньер.

Наверное, так бы и жила Олеся в глухом украинском селе, если б не появился Петро, новый супруг Мани. Терпеть его издевательства больше не было сил, и Олеся, прочитав письма отца, украла у матери деньги и отправилась в Москву. Помыкавшись с неделю в столице, она все-таки нашла отца. Ладислав теперь преподавал в сельскохозяйственной академии, защитил диссертацию, обзавелся новой семьей и жил в престижном районе Москвы. Увидев однажды на пороге своей квартиры Олесю, исхудавшую и уставшую, он заплакал от радости и жалости. Накормив, напоив и отмыв девушку, он усадил ее напротив и принялся расспрашивать о жизни в селе. Монотонным голосом, словно рассказывала не о себе, а о посторонней девочке, Олеся поведала свою историю. Ладислав пришел в ужас и заявил, что Олеся останется у него, что он устроит ее в лучшую школу, а потом, бог даст, и в институт. Уже лежа в постели, девушка плакала от счастья и благодарила судьбу. Впрочем, судьба оказалась не столь благосклонна, как сперва показалось наивной девочке. Новая супруга Ладислава категорически заявила, что не желает видеть его дочь у себя в доме, что это наносит моральную травму одиннадцатилетнему сыну. «Какую же травму?» — удивился Ладислав. «Твой сын с таких лет начинает общаться с проститутками! — воскликнула жена. — Представляешь, к чему это может привести?!» Однако отец Олеси был непреклонен и сказал, что девочка останется у них до тех пор, пока не окончит школу, а потом будет видно. Мадам Бжезинская поджала губы, но спорить не стала. «Ладно, — решила она, — я эту девку и так выживу!»