Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

– Каплевидный щит с закрашенной половинкой.

– Правильно. А вот у кого – яблоко, пробитое стрелой?

– У Вильгельма Телля.

– Тоже правильно. Хотя этот герой, рисковавший жизнью собственного сына, вряд ли проживает в Садограде.

– Можете стрелу показать?

– И не одну.

Мужу Оленьки были предъявлены три одинаковых стрелы.

Одна книжная – две из натуральных яблок.

– Эта эмблема больше всего напоминает знаете что?.. Татуировку яблоносцев.

– Но там же на яблоке не свастикообразная червоточина.

– А может, стрела прокуророва сына? Говорят, баловался арбалетом.

– Тогда рискнем?

– Хотите, чтобы я помог вам в сражении с яблоносной группировкой?

– Ну, зачем сразу – и силовые акции… Сегодня воскресенье. Прокурор наверняка дома. Позвоните-ка ему.

– И что сказать?

– А так прямо и скажите. Мол, в Клуб Веселых Арбалетчиков приперся разгневанный искатель метеоритов и, размахивая стрелой, требовал справедливости. Мол, какая сволочь пыталась утром произвести дальнобойную кастрацию метеоритчика?

– Думаете, прокурор заподозрит сынка?

– А это нас не касается. Пусть про стрелы скажет. Наверняка сыну арбалет сам заказывал.

– Была не была…

Прокурор ответил, что арбалет вот уже полгода как сломан.

А на стрелах изображено яблоко с обыкновенной червоточиной.

Леонид Васильевич несколько раз повторил мне возмущенно:

– Так и сказал: обыкновенная червоточина!

И ушел.

Мне тоже было пора собираться к пещере.

Я начал тщательно выбирать книгу потолще.

Для надежного прикрытия тыла.

Остановился на альбоме, посвященном Святым Себастьянам разных эпох.

Лишняя стрела живописным страдальцам не помешает, а только закрепит имидж мученика.

Покидая библиотеку, я вдруг заметил, что Леонид Васильевич, раздразненный прокурором, забыл снятую с полки эллинскую философию.

Теперь мужу Оленьки не поумнеть до полной кондиции.

Впрочем, как и мне.

Не до этого.

Предстоит много чего сделать.

Итак, если сегодняшняя засада не даст результата, мне предстоят бессонные сутки, если не двое.

Тогда придется сразу после пещерного бдения заняться опросом.

Восемьдесят шесть Веселых Арбалетчиков – это не хухры-мухры.

Нет, восемьдесят пять.

Я исключил из списка Оленькиного мужа.

Любители философских трактатов не годятся ни в киллеры, ни в монстры.

Вдумчивое чтение вырабатывает дурную привычку: рефлексировать, рефлексировать и рефлексировать, прежде чем совершить поступок.

А с арбалетом инструктора нехорошая комбинация вытанцовывается.

Колчан с фирменными стрелами уехал в Москву.

В данный момент я абсолютно был уверен, что в меня стреляли именно из столичного арбалета.

А вот чья это была стрела?

Но рано или поздно выясню и это.

Как и тайну «пещеры Смерти».

Вот добраться бы только целехоньким до места ночной засады…

На этот раз сборы прошли в минимальный срок.

Положив в рюкзак фонарик и альбом, я зашел на кухню к доцентше.

Нинель Осиповна месила тесто.

– Я на утро готовлю слоеный торт.

– Будет чем подсластить неудачу.

– Диня, не надо заранее настраиваться на пессимистическую волну.

– Переживем!

Я отщипнул кусочек теста на пробу.

– Жизнь – она же полосатая как дикая зебра.

– Если кто будет о тебе спрашивать – что говорить?

Ох, и умница все-таки доцентша!

– Для всех без исключения: Денис Денисович у дока играет в шахматы. И, возможно, до самого утра.

– Понятно.

– Только без утренних сюрпризов, Нинель Осиповна. Никаких самостоятельных действий. Я обойдусь без торжественной встречи.

– Да я теперь ночью и в сад побоюсь выйти, не то что к мосту.

– Нет, я сегодня обязательно сотворю Олегу Иннокентьевичу Расмусу мат.

Следуя с велосипедом к калитке, я ожидал чего угодно – еще один выстрел в спину, еще одно яблоко, проткнутое стрелой, еще один подозрительный зуб…

Но, видно, пока в обработке моей психики взяли перерыв.

Я убедился в этом, благополучно докатив до владений главного врача садоградского роддома.

За все эти дни я умудрился еще ни разу не выиграть у дока.

Пора было менять расстановку сил, и я предложил Олегу Иннокентьевичу сменить шахматы на игру в детективов.

Пусть-ка док посостязается со мной на дедуктивной территории.

Олег Иннокентьевич на удивление легко согласился воздержаться на целый вечер от гамбитов и цугцвангов.