Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

– Хватишься – поздно будет.

– Поздно!

– А в чем, собственно, дело?

Иногда пенсионерки дают самую важную информацию, даже не подозревая об этом.

Лучше соглядатаев не придумать, если делать поправку на склероз, глухоту и смещение дат и событий.

– Проклятие шерстистого носорога!

– Все там будем, – добавила восьмидесятивосьмилетняя смиренница.

– Чье проклятие, родимые? – переспросил я в манере дедка, одной ногой уже опробовавшего тесноту гроба.

– Вот ерепенишься…

– А самого главного не знаешь…

– Откопали его, сердешного…

– Там, где сейчас экспериментальный корпус…

Слово «экспериментальный» далось смиреннице легко, что указывало на стаж, приближенный к науке.

– Откопали носорога…

– Мумифицированного…

Восьмидесятивосьмилетняя бойкость еще и журнальчики почитывает – катастрофо-апокалипсисного направления.

– Хорошо, что не мамонта.

Шутить мне сегодня – не перешутить.

– Хорошо смеется тот…

– Кто вообще не смеется…

Почтенные абсурдистки распахнули веера.

– Сыночек, а тебе известно, что экскаваторщик…

– Тот самый, что наткнулся на мумию…

– Дважды ломал правую руку…

– Кому?

– Себе – кому же еще. Себе!

– А прораб ихний цирроз печени заработал…

– Будучи трезвенником…

– Это аргумент! – сказал я. – Цирроз у трезвенника!

Старушенции продолжали нагнетать жути.

– Мастер участка получил кирпичом по каске…

– Легкое сотрясение мозга…

– Девоньки, а откуда у вас подобные сведения?

– Прораб – зять моей старшенькой…

– Мастер – троюродный брат деверя внучки…

– Тогда – привет жертвам проклятия! Мне пора. Благодарю за трепетную заботу о моем туманном будущем.

– Не за что…

– Береги себя…

– Бабуленьки, а не носорог ли ваш усиленно брюхатит женский контингент?

– Он, милый, он!

– Маньяк шерстистый…

– Только зря ты его в лесу шукаешь…

– По садам он шастает…

– А к вам не заглядывал?

– Упаси…

– И помилуй…

– Вы же за детородной чертой.

– Но иногда вспомнишь молодость…

– Ох, и баловник был мой четвертый муж!..

– Ни одной юбки не пропускал, охальник…

– И ты с ним спала, дура!

– Совратил с пути истинного, сладострастник…

– Бабульки, пишите-ка лучше мемуары, – посоветовал я. – Сейчас это модно.

Вечерний геронтологический ужас миновал, но что-то ждало впереди…

Устроился перед входом в пещеру на прежнем, обжитом еще вчера месте.

Рюкзак с альбомом я на этот раз не снимал.

Приятно, когда спина прикрыта Святыми Себастьянами, пусть и глянцевыми.

Настало время побеседовать с генеральской призрачностью.

Шеф возник незамедлительно в виде химеры – дальнозоркая головушка покоилась между погон.

– Алексей Николаевич, я хотел бы уточнить кое-какие детали.

С шефом, даже миражным, лучше быть предельно вежливым.

– Уточняй.

– Тут, понимаете, акулий зуб вызвал определенные сомнения.

– Да, правильно мыслишь. И не только зуб.

– Выходит, покушение как бы не совсем покушение?

– Допустим, что инсценировка.

– Просто уводят по ложному пути?

– А ты прикинь, сколько тебе надобно времени, чтобы опросить всех арбалетчиков из клуба.

– С подходом и втиранием в доверие – не меньше трех недель.

– Вот и мотив для покушения.

– А зуб?

– Для убедительности.

– Мол, если подброшенная улика переводит стрелки с Клуба Веселых Арбалетчиков на ихтиозавра…

Шеф не заметил оговорки.

Шеф закончил фразу за меня:

– … то списки клуба требуют особо тщательной проработки.

– Алексей Николаевич, но я думаю, стрелок прокололся с зубом.

– Ты про день рождения Зинаиды?

– Получается, тот, кто подкинул зуб, должен был присутствовать в момент вручения такого весьма оригинального подарочка.

– А может, кому Зинаида похвасталась?

– Зубом-то акульим?

– Или, наоборот, высказала разочарование.

– Нет, вряд ли, такая особа ни с кем откровенничать не станет.

– Ты, конечно, – исключение?

– В каком-то роде.

– А может, стрелок, похищая зуб, хотел вывести тебя на Зинаиду?

– Для чего?

– Ну, чтоб ты ей нервишки попортил.

– Значит, она и стрелку отказала?

– А ты никак влюбился.

– В кого?

– Не в меня же.

– Что вы, Алексей Николаевич.

– Ну смотри.

– Круг сужается.

– Пока не очень. Скажи-ка, Денис Денисович Веркутин, где самое уязвимое место твоих построений?