Фредерик Дар - Путешествие с трупом

Я чувствую на своем лице ее дыхание. Ей было бы спокойнее, если бы я лежал рядом с ней... Отметьте, что она стоит того, чтобы ею заняться, но я здесь не за этим. А кроме того, если коллеги станут делать друг другу подлости, что станет с моралью?

– Послушайте, как сильно бьется мое сердце, – вздыхает она, кладя мою руку под свою левую грудь, которую я немного щупаю. Не экстра-класс, но еще упругая.

У меня начинает кружиться голова. Чувствую, что меньше чем через четверть часа у Пеллегрини появится такое развесистое украшение на голове, что он не сможет пройти под Триумфальной аркой, когда приедет в Париж.

Но мой ангел-хранитель не дремлет. В тот момент, когда я собираюсь начать сеанс, в дверь стучат.

Я сую руку в карман, где лежит моя пушка.

– Войдите!

Дверь открывается Это медсестра и одна из ее коллег.

– Я пришла сделать укол, – говорит она.

Почему у меня сразу возникает ощущение, что что-то не так?

С врачом было условлено, что за Терезой Пеллегрини будут ухаживать, как за настоящей раненой, но колоть будут воду.

– Доктор сказал, что это вас укрепит..

Нет ничего странного в том, что медсестра, отвечающая за восьмую палату (в которой находимся мы), входит со шприцем в руке. Странно то, что ее сопровождает коллега.

– Кто эта мадемуазель? – спрашиваю я.

– Моя сменщица, она скоро заступит на дежурство, – отвечает медсестра. – Поскольку она новенькая, я ей объясняю ее обязанности..

Ничего не скажешь, все нормально!

Так почему у меня появляется неприятная щекотка в груди? Может, из-за голоса девушки? В нем звучит старательно скрываемая тревога... Это практически незаметно, но я обладаю таким козырем, как интуиция, и она мне подсказывает, что тут что-то нечисто.

Девушка взяла руку Терезы, засучила ей рукав и водит по коже пропитанной спиртом ваткой... Тем временем новенькая стоит немного в стороне и внимательно смотрит. Малышка полна сострадания, это видно по ее глазам... Но какого дьявола она все время держит правую руку в кармане своего белого халата?

Я, зевая, обхожу кровать.

– Мне кажется, ей стало немного лучше, – говорю я. Оказавшись рядом с новенькой, я внезапно хватаю ее правую руку. Она пытается вырваться, но уж если я в кого вцепляюсь, то намертво, как бульдог.

Я заламываю ей руку, и она вскрикивает от боли. Сунув руку в ее карман, я извлекаю из него миленький шпалерок.

– Странный рабочий инструмент для медсестры, – усмехаюсь я.

Вторая девушка положила шприц на ночной столик и упала на кровать вся в поту и жутко бледная.

– Господи, – икает она, – как я испугалась... Эта женщина пришла ко мне со шприцем в руке и сказала: «Доктор просит вас сделать этот укол пациентке из восьмой палаты». Я ее не знала и ответила, что должна спросить у доктора, потому что он дал мне четкие инструкции. Тогда она наставила на меня револьвер и сказала, что если я откажусь подчиниться...

Девица с пушкой чувствует себя очень плохо.

Тереза в своей постели не лучше.

– Смотри, – говорю я лжемедсестре, – как я вас облапошил. История с раненой – туфта, западня, в которую ты попалась... Nставьте нас, – приказываю я настоящей медсестре и Терезе Пеллегрини, – Мне надо очень серьезно поговорить с этой дамой!

Обе выходят из палаты. Я небрежно поигрываю двумя пушками.

– Ты работаешь на Бунксов, так? – спрашиваю я ее.

Молчок.

Хотел бы я знать, какое лекарство от трепа пьют члены этой банды! Из них не вытянешь ни единого слова...

Тем хуже для них. После случая с малышкой Рашель я стал приверженцем жестких методов.

– Ладно, продолжим чистку, моя милая, – решаю я. – Это займет некоторое время, но я уничтожу вас всех!

Я валю ее на кровать двумя сильными пощечинами и крепко привязываю простынями.

Сделав это, беру шприц.

– Укольчик достанется тебе, солнышко ты мое...

Она вся напрягается; ее лицо становится грязно-серым. Я задираю ее юбки. У нее очень красивые точеные ноги, ягодицы крепкие, в форме яблока.

Втыкаю иголку ей в мясо. Она вздрагивает.

– Ладно, – говорю, – теперь можно побеседовать. Или будешь говорить, или я нажму на поршень шприца. Надеюсь, ты меня понимаешь, а?

– Да, – едва слышно выдыхает она.

– Ты француженка?

Я предпочитаю начинать с невинных вопросов, чтобы постепенно продвигаться к более сложным вещам.

– Да.

– Ты состоишь в организации Бунксов?

– Да.

– Ты знаешь, где прячут русского атташе?

– Я не в курсе...

– Не советую упрямиться!