– А сын?
– Ах, сын... Его было необходимо... нейтрализовать, потому что он осуждал связь отца и его отношения с нами!
– А что с ним стало? Бразин улыбается.
– Он покоится в фамильном склепе.
– Не понял.
– Все очень просто: вы вернули его семье... они его похоронили, что обычно делают с мертвыми...
– Все равно не понимаю, – говорю я.
– Тогда зачем вы столько думаете? Послушайте, комиссар, это нашими стараниями вы узнали, что в Орлеане есть труп, подходящий под ваши требования. Это был труп Карла Бункса.
От изумления я чуть не начинаю пускать пузыри, как новорожденный.
Так, значит, я притащил к старику Бунксу его сына, которого мы так старались сделать похожим на Дмитрия!
– Ну вы сильны! – говорю. – А я – идиот, юродивый...
– Не надо самокритики... Вы действовали хорошо, комиссар. Доказательство тому то, что вы единственный, кто понял, что происходит.
– Зачем столько сложностей, если Кристия играла на вашей стороне?
– Она начала свою игру. Она была слишком честолюбивой.
– Если бы я знал...
– Мы тоже, комиссар, если бы мы знали... Если бы мы знали, что Кристия и Дмитрий любовники; что Дмитрий ведет двойную игру, выдавая себя за Бункса в немецком посольстве... Если бы мы знали, что он у вас... что... Но мы всего этого не знали. И вы, и я – люди, ищущие правду... Частичку правды.
Он берет меня за руку.
– Где ваш поплавок?
Я смотрю на гладкую поверхность Йонны... Тяну удочку. Она Не поддается.
– Должно быть, отличный экземпляр, – шепчет Бразин, у которого горят глаза.
Я вытягиваю леску. На крючке висит грязный сапог. Мы разражаемся хохотом.
– Вот видите, Бразин, если день несчастливый, то как ни старайся, а все равно ничего не получится.
Сделано в Германии (англ.). Здесь и далее примечания переводчика
Эрих-Ханс фон Строхейм (1885-1957) – американский режисер и актер австрийского происхождения
По старому курсу соотношение старых франков к новым 1:100
Распространенная на юге Франции игра в шары
Рыбная похлебка с чесноком и пряностями – блюдо из южнофранцузской кухни