Фредерик Дар - Лотерея блатных

Мне это нравится. Это уменьшает риск получить палки в колеса.

– Располагайся поудобнее, прекрасное дитя. Нам придется просидеть тут еще некоторое время.

Ее взгляд становится игривым (профессиональная деформация, полагаю): пребывание с мужиком в закрытой комнате, согласно ее представлениям об отношениях между полами, может проходить только в горизонтальном положении.

Чтобы вывести ее из заблуждения, сажусь верхом на стул, защищая таким образом мое достоинство и добродетель.

– Я должен тебе кое-что объяснить, Мари-Жанна. Поскольку твой парень не заговорил, я поставил ловушку, чтобы поймать его дружков. Что-то мне подсказывает, что то дело он провернул не один. Видишь ли, красавица, блатные – они вроде пожарных или семинаристов: всегда работают компашкой.

– Что вы сделали? – с тревогой спрашивает она.

– Сообщил журналистам, что произошло недоразумение и Падовани отпустили из казенного дома с извинениями. Ставлю ручку от двери против золотой авторучки, что скоро по здешнему телефону раздадутся голоса его корешей... Старуха за стойкой им скажет, что Падо нет, а ты вернулась... Они спросят у тебя новости о Турке... Когда они назовутся, скажешь" что для них Турок здесь, но велел отвечать, что его нет, из-за журналистишек, которые хотят с ним поговорить, чтобы сбацать свои статейки. Потом ты передашь трубку мне и об остальном не беспокойся...

Она подтверждает, что поняла, качая головой, что идет вразрез с ее привычками.

После короткого раздумья она спрашивает:

– Вы думаете, мой парень замешан в таком деле?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты что, считала его святым угодником?

– Нет, естественно, но я себе не представляю, чтобы Турок мог разрезать мужика на куски. Замочить – да, возможно. Он такой нервный... Но это разрезание на части не похоже на работу блатных! Это не в их стиле!

Я размышляю над тем, о чем она говорит, и это меня беспокоит... Вот почему я уверен, что ее сутенер сработал не один, а в банде...

– Не надо напрягать серые клеточки, девочка, – шепчу я. – Достаточно просто подождать...

– И вы уверены, что ваша хитрость удастся? Я улыбаюсь. В общем-то она славная девчонка... Я вполне представляю ее замужем за каким-нибудь работягой... Она бы содержала в порядке квартиру, рожала мужу средних французиков и откладывала деньги на отпуск... Она была бы такой же женщиной, как и все... На ней была бы своего рода невидимая униформа «обычной жизни», надетая на любого обывателя или обывательницу... Она бы имела право на страховку, на уважение, на карточку избирателя и на то, чтобы бросать монетки в церковную кружку.

Ну и дальше что?

– Почему вы мне не отвечаете? – настаивает она. – О чем вы думаете?

Она изображает примерную девочку: глазки опущены, губки поджаты...

– Обо мне?

– Это долго объяснять... Ты откуда приехала? Из деревни, правда? Устроилась в городе горничной. Хозяин тебя трахнул... или ты встретила бойкого парня... А потом...

Она улыбается.

– Странный вы народ, мужики, что легавые, что нет! Как только начинаете разговаривать с веселой девицей, сразу пытаетесь узнать, что ее довело до этой жизни... Можно подумать, мы для вас полная тайна!

– Это правда, – подтверждаю я, – вы тайна... Огромная тайна!

– Почему?

– Это невозможно объяснить именно потому, что это тайна.

Она становится задумчивой.

– Да... Странно. Мои клиенты, как сговорившись, твердят одно и то же: «Ты давно занимаешься этим ремеслом? Почему ты им занимаешься? У тебя были неприятности?» Не было у меня никаких неприятностей. Я всегда была распутницей, вот и все... Скорее неприятности начались у меня сейчас...

Ее слова звучат совершенно искренне.

– Всегда одно и то же: они поднимаются со мной, чтобы ненадолго забыть о том, как погано им живется... Ты думаешь, у них это получается?

Заметив, что обратилась на «ты» к офицеру полиции, она извиняется:

– Ой, прошу прощения...

– Ничего страшного...

– После этого они еще грустнее, чем до... Они говорят, чтобы попытаться забыть обиды и огорчения; говорят о чем угодно: о своих женах, начальниках...

Она снова роется в воспоминаниях, но пронзительный голос старухи снизу зовет:

– Мадам Падо, к телефону! Я вздрагиваю.

– Ого! Даже раньше, чем я думал. Ну, ты все поняла?

– Не беспокойтесь.

И кричит старухе: «Иду!»

Она направляется к двери, я следом за ней.

– Вы впутываете меня в темное дело, – говорит мадам Падо.

– Пойми, девочка, это не ради моего удовольствия. Она пожимает плечами и спускается по лестнице. Я за ней. Хозяйка гостиницы удивлена, что видит нас вместе, но, должно быть зная профессию Мари-Жанны, быстро находит объяснение.