Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом

– Никаких бутербродов! – строго сказала она проснувшемуся коту.

Тот явственно пожал плечами.

Надежда Николаевна достала из буфета лимонное печенье. Собственно, по виду и по вкусу это был самый настоящий песочный пирог. Но в магазине он отчего-то назывался печеньем, потому Надежда его и купила, ведь печенье бывает разное – сухие галеты или «Малютка», кто там будет уточнять.

Надежда Николаевна, как все женщины, боровшиеся с собственным весом, совершала самую распространенную ошибку: она пыталась обмануть саму себя. Ни к чему хорошему это не приводит, известно ведь, что булочка, съеденная тайно ночью под одеялом, все равно откладывается на животе и бедрах.

Печенье было нарезано неровными квадратами. Надежда честно выбрала самый маленький, всего-то величиной с ее ладонь, да еще и разрезала его на четыре части. Потом отхлебнула чаю и начала думать.

Теперь она точно знала, кем ей приходится Алексей Кондратьев, то есть на самом деле Леонид Кондрашов. Можно считать, что он ей приходится другом детства. Правда, они не встречались много лет, но тогда, летом, очень дружили.

Это было… страшно сказать, сколько лет назад, ей, Надежде, было тогда всего двенадцать. То есть это сейчас кажется, что мало, а тогда она считала себя почти взрослой. И требовала к себе соответствующего отношения, в первую очередь самостоятельности.

Они жили на даче с бабушкой, родители приезжали в отпуск.

Деревня называлась Подосиновкой не зря – прямо за околицей был лес, в котором росли исключительно сыроежки и подосиновики. Других грибов не было, зато эти встречались просто в ужасающем количестве. И красоты были подосиновики просто необыкновенной, Надежда до сих пор вспоминает, как вышли они с бабушкой на полянку, которая была вся красна от шляпок. Ни в каком кино такого не увидишь!

За белыми грибами нужно было идти далеко – через речку по мосту или переходя ее вброд. Мостик был самодельный – два бревна, сколоченных кое-как, и хлипкие перила из осиновых жердей. Каждую весну речка разливалась, и мост сносило, и следующим летом, как только начинались белые грибы, местные собирали деньги, и два пьяненьких мужичка сколачивали бревна снова.

Было в Подосиновке и озеро, в которое впадала речка, было болото, на котором летом росла голубика величиной с вишню, а осенью – клюква. Был большой малинник у дороги, говорили, что одна женщина встретила там медведя.

В общем, места в деревне были чудесные. Чего не скажешь о людях. Местные селяне все как на подбор оказались людьми на редкость неприятными. Нелюдимые молчаливые мужики, утром мрачные с похмелья, вечером злые от водки. Громкоголосые скандальные бабы, все поголовно во фланелевых халатах вызывающих оторопь цветов и в тренировочных штанах. Исключение составляла продавщица сельпо Вера, у нее халат был шелковый. Дачников в деревне не любили, хотя сдавали дачи охотно – все же солидный приработок.

Взрослым соответствовали и дети, и домашние животные. В каждом дворе было свое – либо злобная шавка, которая выбегала на дорогу и норовила укусить каждого, кто просто проходил мимо, либо здоровенная дворняга, привязанная так, чтобы не пропустить человека к двери. Дворнягу нарочно плохо кормили, чтобы она осатанела от голода и скуки. В другом дворе не было собаки, зато были гуси, которые отирались у калитки, чтобы шипеть и щипать редких посетителей. В некоторых дворах охрану несли бодливые козы.

Маленькие дети все время ныли и канючили, родители раздавали им щедрые подзатыльники, и тогда нытье переходило в оглушительный визгливый ор.

Что касается подростков, то они встретили своих ровесников из города очень враждебно.

Надя никак не могла понять, отчего на ее приветливое «здравствуй» девчонки презрительно фыркали и отворачивались, а мальчишки просто проходили мимо, как будто она была пустым местом. Секрет открыла ей хозяйская дочка Нинка.

– Да они боятся, что ты, городская, их мальчишек отбивать начнешь!

Нинке было девятнадцать лет, она училась в райцентре, домой приезжала только на выходные, делить с Надей ей было нечего.

– Не вздумай на танцы соваться, – предупредила она в первую же субботу, – точно физию попортят!

Надя, по молодости лет не слишком думавшая еще о танцах и мальчиках, очень удивилась, но на всякий случай приняла слова Нинки к сведению.

В Подосиновке был клуб – большое строение из досок, крашенное в жизнерадостный васильковый цвет. По субботам приезжал на газике рыжий веснушчатый парень, которого звали почему-то Грушей, и привозил кинокартину – далеко не новую.