Элизабет Питерс - Ночной поезд в Мемфис

— Боюсь, ты не оставила свободного конца. Не хочешь подойти ко мне? Я покажу, как это делается.

— В другой раз.

— Звучит многообещающе.

Шмидт не отказал себе в удовольствии воспользоваться «обслуживанием в номерах». Я никогда не видела столь обширного меню. Все — от кондитерских изделий до салатов и от кофе до шампанского было на столе. И, разумеется, пиво.

— Я не знал, что вы предпочитаете: завтрак или обед, — объяснил он, пододвигая стул, — поэтому заказал и то, и другое. Как сэр Джон? Как чувствуете себя вы? Хорошо ли провели время?

— Да, спасибо.

— Выглядите вы восхитительно.

Я убрала с лица спутанные волосы:

— Выгляжу ужасно. У меня нет даже расчески. Мне нужны зубная щетка, одежда, косметика...

— Да, дел по горло, — согласился Шмидт, набивая рот паштетом. — Мы должны все привести в порядок.

— Что нового произошло с прошлого вечера?

— Расскажу, когда выйдет сэр Джон. Может быть, мне пойти...

— Нет! — Я усадила Шмидта обратно. — Он сам выйдет через минуту.

Зная Шмидта, Джон так и сделал. Причесан он был лучше меня, хотя одежда его выглядела весьма неопрятно. Лишь слегка поморщившись от неумеренных объятий Шмидта, он сел за стол.

— Ешьте, ешьте, — с чувством промурлыкал Шмидт, — я расскажу вам новости.

«Царица Нила» пришвартовалась в полночь. После беглого досмотра власти приказали опечатать все помещения на корабле, арестовать команду, включая моих друзей Свита и Брайта, и увели протестующего Лэрри.

— Впрочем, не в тюрьму, — добавил Шмидт. — Для всех, кому пришлось заниматься этим делом, вышла большая неприятность. Ведь Лэрри не просто американский подданный, он очень влиятельный человек и у него масса друзей. Не знаю, что с ним сделают.

— Ничего, — цинично заявил Джон. — В худшем случае он попадет в дорогой частный санаторий, где будет какое-то время приходить в себя после внезапного приступа безумия. Тот факт, что «приступ» длился десять лет, деликатно проигнорируют. Что с остальными?

— Вот это мы и должны обсудить, — лицо Шмидта стало необычно серьезным, — потому что вы, мой друг, и есть один из «остальных», и даже опасность, которой вы себя подвергли, чтобы искупить свою... э-э-э... изначальную ошибку, не спасет вас, если правда выйдет наружу. С Фейсала тоже еще предстоит снять обвинения. Мы все трое — разумные люди и, думаю, сможем придумать сценарий, который позволит нам выйти сухими из воды.

Если бы ситуация не была настолько серьезной, я бы получила удовольствие, наблюдая, как эти двое плетут заговор. Даже великие сочинители литературных сюжетов не могли бы придумать лучше. Годы чтения приключенческой литературы обогатили и без того изобретательное воображение Шмидта, а Джон всегда был величайшим в мире лжецом.

Легче всего оказалось снять с крючка Фейсала. Он не участвовал в реставрации гробницы и имел все основания утверждать, что ни о чем не догадывался вплоть до смерти Жана Луи. А его дальнейшие действия заслуживали не тюрьмы, а медали. Если мы все вчетвером будем говорить одно и то же и твердо стоять на своем, будет трудно доказать, что мы лжем.

— А Лэрри?

— Посмотрим, что будет стоить его слово против наших четырех, — сказал Шмидт.

Джон покачал головой:

— Забудьте о Бленкайроне. Самое мудрое, что он может предпринять в этой ситуации, это ничего не говорить и ни в чем не признаваться. Он разовьет закулисную деятельность, чтобы уладить собственные неприятности. Египет получит обратно свои сокровища и с должной благодарностью примет в дар Институт археологических исследований, а вину взвалят на Макса, его команду и на меня.

— Нет, нет, — энергично запротестовал Шмидт, — я все обдумал, вот увидите.

Макс со своими мальчиками улизнул. Трех мужчин, по описанию напоминавших эту компанию, видели садящимися на цюрихский самолет незадолго до полуночи. Теперь они уже где-нибудь в Европе, а это весьма обширная территория.

— На сей раз их не схватят, — сказал Шмидт, — и это к лучшему: они ничего не сообщат о вас, Джон. А Бленкайрон не может обвинить вас, не признав и собственной вины, чего он делать, разумеется, не собирается. Вы с Вики, как всем известно, познакомились только в этом круизе. Ни у одного из вас не было оснований сомневаться в добрых намерениях мистера Бленкайрона до тех пор, пока я не поведал вам о своих подозрениях...

— Ах, значит, вы хотите присвоить себе лавры разоблачителя? — догадалась я.

— Но я действительно разоблачил заговор, — не моргнув глазом ответил Шмидт.