Наталья Александрова - Позолоченный ключик

— Да ты сам еще вчера его съел! — возмутилась Лола. — Тебя вообще легче убить, чем прокормить! Да еще на зверей наговариваешь! Ну ладно, у меня сухари есть, с маком…

Дома, напившись чаю, Лёня сказал:

— Как хочешь, Лолка, нужно идти в дом покойного Николая Львовича и смотреть там на картину. Звони своему Венику.

— Я не могу, — надулась Лола, — он мои звонки сбрасывает. Должна же у девушки быть гордость?

— Несомненно, — подтвердил Маркиз, набирая номер заказчика. — Девушка должна знать себе цену, и эта цена должна быть высокой… — Господин Старицкий? Я вас не разбудил?

— Какое там, — сердито ответил Старицкий. — В аэропорту загораю, рейс задерживают. Что у вас?

— У меня просьба насчет дома вашего покойного друга… Как бы туда попасть?

— Вот как раз звонил мне наследничек, племянник этот… — Лёня почти воочию увидел, как Старицкий брезгливо поморщился. — Сказал, что дом срочно выставляет на продажу, просил порекомендовать кого-нибудь.

— Это замечательно! — обрадовался Лёня. — Так я сошлюсь на вас? И еще одно. Вы говорили, что вам в наследство осталась пара картин. Из тех, что висели в холле?

— Ну да, передвижники. Небольшой пейзаж Васильева «Стога на осеннем поле» и поздний Саврасов.

— «Грачи», небось? — оживился Лёня. — Поздний сильно пьющий Саврасов все «Грачей» своих переписывал, в последнее время не очень хорошо получалось…

Лола, слушавшая разговор, вытаращила глаза — откуда у Леньки такие познания? И тут же вспомнила, что была у него интеллигентная мымра из Эрмитажа.

Как уже говорилось, Лёню любили девушки. Но любили его также и женщины постарше — от тридцати пяти до сорока. Причем если молоденькие девушки попадались Лёне все больше простоватые, без избытков образования, то у дам постарше приветствовались не только диплом, но и диссертация.

Лёня уважал образованных ученых женщин, была у него даже одна знакомая женщина доктор наук. А с этой, из Эрмитажа, Ленька уже давно порвал, точнее она с ним, Лола точно знает. Но все равно вспоминать противно.

Маркиз на все терзания своей подруги внимания не обратил, он продолжал выспрашивать заказчика. И выяснил, что все картины висели в холле над камином и интересующая его картина, та, что в книжке была помечена крестиком, так и осталась там висеть. Не было в ней ничего особо ценного, безымянный художник середины девятнадцатого века, изображен какой-то деревенский пейзаж, картина так и называлась — «Пейзаж с радугой».

— Завтра с утра едем в «Ромашки», — строго сказал Маркиз. — Оденешься, как в прошлый раз, чтобы Веник тебя сразу узнал.

— Уж как-нибудь сама знаю, — сказала Лола, зевая. — Ладно, пойду посплю…

Черная «ауди» въехала в ворота загородного дома, остановилась перед крыльцом. Из машины вышел мрачный чернобородый человек. Он протопал по крыльцу, толкнул дверь, вошел в холл. Там он нос к носу столкнулся с широкоплечим мужчиной средних лет, выполнявшим в доме разнообразные функции — от дворецкого до садовника.

— Где Светлана? — раздраженным тоном осведомился чернобородый.

— Светланы Рудольфовны нет дома, — бесцветным голосом ответил дворецкий, — дома Рудольф Андреевич. Он просил вас зайти, как только приедете.

— Что ему нужно?

— Не знаю. Но он очень настоятельно просил вас зайти.

Чернобородый вполголоса выругался, однако направился в кабинет тестя.

Рудольф Андреевич сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Услышав скрип двери, он поднял глаза и мрачно уставился на зятя. Тот прошел по ковру, сел в кресло перед столом и спросил:

— Где Светлана? Я ее уже несколько дней не видел и ее телефон не отвечает…

— Разве я разрешил тебе сесть? — ледяным голосом проговорил Рудольф Андреевич.

— Что?! — Зять уставился на него удивленно, затем встряхнул головой, как будто сбрасывая наваждение, и повторил:

— Где моя жена?

— Ты еще смеешь задавать мне какие-то вопросы? — Голос Рудольфа Андреевича угрожающе загремел. — У тебя нет никакой жены! Ты женился на моей дочери по поддельным документам, значит, этот брак недействителен!

— Что? — переспросил чернобородый. — О чем это вы?

— Ты прекрасно знаешь, о чем! Я узнал, кто ты такой на самом деле! Мне открыли на тебя глаза! Ты обманом пролез в мой дом, женился на моей дочери под чужим именем — и еще имеешь наглость что-то у меня спрашивать? Имеешь наглость требовать у меня отчета? Выметайся отсюда и имей в виду — только ради Светланы я отпускаю тебя живым!