Иоанна Хмелевская - Закон постоянного невезения

Элеонора с ужасом смотрела на меня.

– А каким чудом ты сможешь засунуть шесть человек в одну машину? Они что – сами будут ездить?

– Если бы! Только ничего не выйдет, они не умеют водить с обычной коробкой передач. Но одна пара вроде бы пойдет по индивидуальному плану, у них есть какие-то свои идеи, так что остается четыре человека, считая со мной. Хотя, возможно, они будут меняться. А гостиницы нужно им бронировать чуть ли не как для королевы английской или, к примеру, Майкла Джексона. Пару лет тому назад он снял для себя весь «Мариотт» вместе с автостоянкой.

– И ты уверена, что они все это оплатят?

– Я очень надеюсь. Хотя меня мучает мысль, что в Австралии тоже бы платили они, то есть хозяева, а не я, гость. Они бы мне не позволили ни гроша потратить.

– В таком случае поезжай в Австралию, – решительно посоветовала Элеонора. – Ты одна, а их пятеро, а это большая разница.

– Боюсь, что все будет зависеть от того, какое впечатление я на них произведу, – в который уже раз вздохнула я, допивая остатки кофе. – Они все еще рассчитывают на то, что я окажусь человеком ответственным и серьезным, так что это будет последняя проверка.

– Ну, тогда ничего не поделаешь, берись за отели. Гданьск, если хочешь, я могу тебе устроить, я там кое-кого знаю…

– Я специально дожидалась Стасичка, чтобы иметь нейтрального свидетеля! – скандалила я на следующий день, кладя на стол свой задаток наличными. – Она дура и сама не знает, что творит!

Элеонора дико протестовала.

– Идиотка, шесть человек в машине, а она еще хочет за это платить! Оставь себе на гостиницы! У нас тут рыба дешевая, твои дети с голода не помрут!

– Ослица, на гостиницы мне и так не хватит! Я же их к тебе привезу, все семейство! Не знаю, едят ли они в своей Австралии какую-нибудь рыбу?!

– Акул, – сухо подсказал Стасичек.

– А здесь будет камбала…

– Акула скорее их сожрет, чем они ее! Два дня – ладно, но ведь не полтора же месяца! Мои дети растут!

– Ну и что? Без этих денег они уменьшатся?

Стасичек, о диво, при виде денег как-то не слишком расцвел. Вроде бы вокруг него даже зарождалась атмосфера, а ведь должна была уже сдохнуть.

Я забеспокоилась. Элеонора, видимо, тоже, так как неожиданно прекратила свои протесты и мрачно замолчала, уставившись в банкноты.

Явно сломив в своей душе какое-то таинственное сопротивление, Стасичек в конце концов выдавил из себя мужественное решение. Значит так – задаток задатком, но мои дети могут к ним приехать и оставаться у них при условии, что не будут выть.

Он сформулировал это как-то иначе, но смысл был именно такой, аналогия с автомашиной сидела в нем, как заноза. Вот скотина, не нашла другого времени, чтобы завыть, как только вчера вечером, без этого адского звука никакие условия ему бы и в голову не пришли.

Ужасно перепугавшись, я поклялась, что мои дети даже голоса не подадут, будут разговаривать жестами. Элеонора, поняв, в чем суть, оживилась и заметила ему, что дети приедут без машины, я их привезу, оставлю и немедленно уеду. Я с огромным энтузиазмом одобрила этот план, подсунув ему идею, что, возможно, в связи с воем следовало бы увеличить задаток. Элеонора на меня рявкнула, но Стасичек воспринял эту идею на полном серьезе. Я добавила сотню, и атмосфера наконец-то сдохла.

На следующий день, став беднее на сто злотых, я отправилась домой.

А в тот момент, когда я была еще в дороге и, по всей вероятности, уже подъезжала к Нидзице, некая Михалина Колек переступала порог дома своего обожаемого благодетеля. Он же и ее потенциальный спутник жизни, ибо она все еще не теряла надежды, что ее непреклонное обожание произведет на него нужное впечатление, и рано или поздно он на ней женится. В соответствии с ее несколько туманными представлениями столь сильные чувства не менее заразительны, чем тиф или чесотка, а уж свои вирусы и бактерии она буквально распыляла в воздухе.

Вместе с запахом дезодоранта «Вечерняя Москва».

Добираться до благодетеля Михалине было довольно сложно, поэтому она бывала у него всего два раза в неделю, зато оставалась по меньшей мере па сутки, а то и на двое. Благодаря своему упорству она добилась, что ее стали привлекать для выполнения различных работ по уборке дома, вроде мытья окон, вытирания пыли на облицовке, стирки и глажения, а также пришивания пуговиц. По собственной инициативе, дипломатично и постепенно расширяя сферу деятельности, она получила также почетное право чистить картошку, привозить изысканные продукты питания, которые бывали встречены по-разному, но по большей части критически, готовить и даже подавать кофе и легкие коктейли. А уж вершиной счастья была возможность посмотреть телевизор в одной комнате с ним, независимо от того, что там мелькало на экране.