Иоанна Хмелевская - Стечение обстоятельств

Павел был старше меня на три года, в доме деда подолгу живал и в его поместье знал каждый кустик. Знал он и о том, что до сих пор сохранился тайный ход из дома до беседки, стоящей в саду. Так вот, у него была информация о том, что подвалы дома и подземный ход к беседке используются фальшивомонетчиками как тайные хранилища. Откуда он это узнал — мне неизвестно. Далее Павел сообщил, что беседка давно обвалилась, сам большой дом наполовину заселен случайными людьми, наполовину же используется под склад продовольственных товаров.

Огораживающую сад и дом загородку местное население уже давно использовало на свои нужды. Как раз, именно в тайных хранилищах дедова дома Павел и просил меня поискать вещественные доказательства его преступления. А я-то, когда мы с Миколаем приходили в тот дом, и не догадывалась ни о чем. Теперь мне кажется, что Миколай догадывался...

И вот теперь, в маленьком парижском кафе, где мы с Павлом заняли уютный столик в уголке, Павел знакомил меня с топографией тайника. Оказалось, что вход в него существует и со стороны беседки, и со стороны дома, и оба эти входа закрыты очень сложной системой запоров.

— Да откуда ты об этом знаешь?

— О подземном ходе?

— Кончай придуряться, о малине!

— Тебе об этом знать необязательно. А поскольку до истечения срока давности мне осталось целых восемь лет, я постарался еще до отъезда побольше разузнать, да и все это время поддерживаю кое с кем контакт. Мне известно, что сейчас тем бизнесом занялся один матерый уголовник, большой специалист своего дела. Он прибрал к рукам и производство, и сбыт, и доставку, ведь не все изготовляется у нас, немного и импортируют. Занялись не только долларами, советую относиться внимательнее и к собственным банкнотам, особенно к крупным купюрам. К этому я уже никакого отношения не имел. А вся моя беда в том, что моя картинка оказалась самой удачной. Приятно, конечно, что я такой талантливый, но согласись, на черта мне эта реклама. Если тебе что-то удастся сделать — очень хорошо, но если не выйдет, не огорчайся. Нет так нет.

Слушая Павла, я невольно думала о том, что если бы не Миколай и не жена Павла, я бы опять в него влюбилась.

Пообещав держать руку на пульсе, я рассталась с бывшим возлюбленным и отправилась по своим делам.

Фальшивомонетчиками из любви к искусству занимался по давней милицейской привычке Миколай, а результатами своих изысканий со мной не делился. Когда мы с ним были в Поеднане, он без внимания оставил беседку в саду, куда я хотела по старой памяти заглянуть. А теперь вдруг оказалось, что он что-то разнюхал, и невинная беседка вдруг приобрела первостепенное значение. Неизвестные же мне результаты его изысканий, по всей вероятности, находятся вот в этой невероятно тяжелой сумке, которую мне велено запрятать в одной из бесчисленных ячеек камеры хранения Центрального вокзала.

Если бы я знала, что случится на этом проклятом Центральном вокзале, ни за что не согласилась бы помочь Миколаю!

По дороге у меня кончился бензин, с трудом хватило дотянуть до Дольной, там проторчала в очереди на заправку. При въезде в Пулавскую мне чуть не под колеса бросился мой приятель Мачек, умоляя подбросить его на площадь Трех Крестов. Крюк предстоял небольшой, подбросила. Двинулась прямиком к вокзалу и угодила в пробку на Иерусалимских Аллеях. Ничего, и пробку пережила. Предусмотренные Миколаем два часа уже были на исходе.

У вокзала я довольно легко нашла место для машины, припарковала ее и отправилась с сумкой к камерам хранения. Тут обнаружилось, что подъехала я не к тому уровню вокзала, пришлось спускаться на нижний этаж с тяжеленной сумкой, а она, проклятая, с каждым шагом становилась все тяжелее. Внизу я увидела громадное количество искомых багажных ячеек, они тянулись передо мной бесконечными рядами, скрываясь в туманной дали. Народу возле них крутилось немного, я и обрадовалась — похоже, выполнить задачу будет нетрудно. Потом я прочитала надписи-инструкции для пользователей багажными ячейками. Больше всего эмоций вызвали две. Первая сообщала, что жетоны следует приобретать в кассе «Б» этажом выше. Вторая — что администрация железной дороги не несет никакой ответственности за оставленный в ячейках багаж. Ругнувшись про себя, я отправилась искать эскалатор. Нашла, но он не действовал. Нашла второй, и он вывез меня на площадь перед вокзалом. Не на тот, значит, встала.

Ругнувшись уже не про себя, но все-таки не очень громко, я обошла вокруг вокзальное здание и не нашла кассы «Б». Сумка меня буквально пригибала к земле, никто из посетителей вокзала не мог мне сказать, где находится касса «Б». Выбрав из окошек «Справочной» то, к которому стояла самая короткая очередь, я уже через пятнадцать минут узнала, что пани в окошечке занимается исключительно расписанием поездов, причем только международных, а о багажных ячейках не имеет ни малейшего понятия. Я удержалась от громкого выражения своего негодования только потому, что внезапно вспомнила: среди автоматических багажных ячеек я видела окно-прилавок с живым человеком! Надо было сразу же обратиться к нему, а не заниматься чтением. Неужели многие годы печального опыта так и не научили меня, что нельзя верить печатному слову?