Шарль Эксбрайа - Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен

Священник, устраивавший шляпу и зонтик на вешалке, обернулся.

– Правда?

– Ну да, то хлопал окнами на втором этаже, то двигал стулья, а как только я открывала дверь, выдумывал тысячи мальчишеских проделок!

– Хорошо, сегодня вечером я поговорю с Брайаном. Надеюсь, он утихнет.

Брайан был привидением, обитавшим в доме преподобного Родрика Хекверсона.

Арчибальд Мак–Клостоу точно знал, что, проживи он хоть сто лет, все равно никогда не забудет этой ночи.

Как только они вернулись в участок, сержант составил протокол и объявил Иможен, что до заседания следственного суда намерен держать ее в камере, как и полагается по закону, а там уж пусть коронер и чиновники магистратуры сами решают, отпустить мисс Мак–Картри или подписать обвинение и отправить в тюрьму. Вопреки всем ожиданиям, Иможен отреагировала на это очень спокойно.

– Надеюсь, вы хорошо подумали, сержант? Это превышение власти, и вы о нем пожалеете! – только и сказала она.

Арчибальд хотел было ответить язвительным смехом, но ничего не получилось. Он не мог избавиться от страха перед мисс Мак–Картри.

Заперев Иможен в камере, Тайлер попытался призвать шефа к умеренности, но получил такой нагоняй, что, как только рабочий день кончился, пошел домой с твердым намерением больше ни во что не вмешиваться.

Мак–Клостоу решил, что проведет ночь за игрой в шахматы, а виски поможет ему не заснуть. К его огромному удивлению, мисс Мак–Картри не выказывала ни малейших признаков дурного настроения. Сидя на койке за прутьями решетки, она, казалось, о чем–то мечтает. Такое странное поведение сбивало полицейского с толку. Он долго сидел над шахматной доской, думая совсем о другом, – необычное спокойствие арестованной внушало тревогу. А может, в конце концов, мисс Мак–Картри – вовсе не такая уж неукротимая бунтарка, как утверждает молва? Или, угодив за решетку, она испытала столь сильное потрясение, что не в силах сопротивляться? Но время шло, внешняя невозмутимость Иможен рассеяла подозрения Мак–Клостоу. Он несколько ослабил бдительность и задремал. Из приятных грез его вывел отчаянный, совершенно нечеловеческий вопль. Сержант вскочил с кресла и бросился к камере. Иможен встретила его улыбкой.

– В чем дело, Арчи?

– Э…этот крик…

– Какой крик?

– Но ведь вы же сами кричали!

– Я? Должно быть, вас мучают кошмары, Арчи, что, впрочем, неудивительно – говорят, это судьба всех преступников. Помните Макбета?

– Хотел бы я знать, мисс, у меня–то что общего с Макбетом?

– Угрызения, Арчи, угрызения совести… Спокойной ночи!

Вернувшись к себе в кабинет, Мак–Клостоу обнаружил, что еще только десять часов вечера и до рассвета ждать ужасно долго. И полицейский призадумался, так ли уж мудро было с его стороны запирать Иможен в камере…

В половине одиннадцатого мисс Мак–Картри стала звать на помощь. Прибежавшему сержанту она пожаловалась на невыносимые боли в животе. Иможен думала, что это похоже на острый аппендицит. Закатив глаза и кусая губы, она корчилась на койке. Перепуганный новой свалившейся на него ответственностью, Мак–Клостоу побежал звонить доктору Элскоту. Этот последний только что вернулся и лег спать после очень тяжелого дня, а кроме того, еще не забыл, как грубо сержант обошелся с ним в «Черном Лебеде», и потому сначала решительно отказался ехать в участок. Потом он почти сменил гнев на милость, но, узнав, что речь идет об Иможен Мак–Картри, окончательно вышел из себя:

– Как, Мак–Клостоу, у вас хватает наглости вытаскивать меня из постели из–за этой гнусной рыжей чертовки? Да мне от одного взгляда на нее становится худо!

– Но, Господи ты Боже мой, а вдруг она и в самом деле помирает?

– Меня бы это очень удивило! И потом – туда ей и дорога!

– Элскот, вы убийца! Я напишу на вас рапорт! Я добьюсь, чтобы вас лишили права заниматься медицинской практикой, и, клянусь рогами дьявола, если вы сию же минуту сюда не приедете, я сам прибегу за вами с револьвером!

– Ладно, Мак–Клостоу, еду!!! Но молите Небо, чтобы вы не побеспокоили меня просто так!

Чтобы не слышать доносившегося из камеры кошмарного хрипа, сержант прибег к спасительной помощи виски. Как ему оправдаться за необоснованный арест, если, паче чаяния, пленница вдруг умрет? Мак–Клостоу казалось, что врач нарочно до бесконечности тянет время, хотя на самом деле Элскот появился меньше, чем через десять минут.

– Наконец–то! Долго же вы канителились!

Доктор отшатнулся.