Шарль Эксбрайа - Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен

– Господин коронер, а вы не забыли, что созвали сюда присяжных для предварительных слушаний по делу об убийстве Ислы Денс?

– А ведь и правда!

Он быстро собрал присяжных и после кратких переговоров те вынесли традиционное заключение о том, что убийство совершено одним или несколькими неизвестными, затем все, кроме Гарри Лоудена, ушли.

Убитый горем мэр не двигался с места, невзирая на все старания Мак–Каллума.

– Да ну же, Гарри, встряхнитесь и забудьте, что тут наговорила эта женщина! – увещевал он. – Право слово, по–моему, она частенько сама не соображает, что несет!

Но Лоуден в глубокой печали замотал головой.

– Услышать, как меня обозвали английским ублюдком, – это уж слишком, Кейт… Это я–то англичанин? Да я в три года впервые попробовал хаггис!

Мак–Каллум недоверчиво уставился на мэра.

– Не может быть!

– И у меня началось такое несварение желудка, что я два дня висел между жизнью и смертью!

– Ну, тогда это был и впрямь настоящий хаггис!

Едва преподобный Родрик Хекверсон успел надеть домашние шлепанцы, старая служанка Элиза предупредила хозяина, что с ним хотят поговорить дамы из приходского комитета. Не будь Хекверсон слугой Божьим, он охотно послал бы их ко всем чертям. А кроме того, разве можно ссориться с теми, от кого в значительной степени зависит твое материальное благополучие. И священник приказал впустить дам. Ощетинившаяся зонтиками сплоченная группа напомнила священнику изобретенную Александром македонскую фалангу. Получив приглашение сесть, боевой отряд рассеялся, и преподобный отец узнал самых опасных своих прихожанок – миссис Мак–Грю, мисс Флемминг, миссис Плери, миссис Шарп и миссис Фрейзер. Хекверсон сразу попытался настроить их на более миролюбивый лад.

– Чему я обязан такой честью, сударыни? – елейно спросил он.

Но миссис Мак–Грю не попалась на удочку и заговорила со свойственной ей прямотой:

– Преподобный Хекверсон, мы пришли выразить вам все наше удивление и возмущение! Как вы могли во время позорной сцены в мэрии присоединиться к скандалистам и пьяницам из окружения мисс Мак–Картри?

– Позвольте, миссис Мак–Грю, я присоединился не к мисс Мак–Картри, а к Роберту Брюсу!

Бакалейщица не ожидала такого ловкого хода и слегка замялась, в конце концов она не меньше других почитала родину и национальных героев!

– В любом случае, преподобный отец, для нашей церкви весьма прискорбно, что вы как будто одобряете действия этой Иезавели! А ведь одно ее присутствие в городе – бедствие для всех порядочных женщин!

– Вы уверены, что не преувеличиваете, миссис Мак–Грю?

– Преувеличиваю? Да спросите этих дам, как обращается со мной муж, с тех пор как это дьявольское отродье вернулось в город! Спросите Маргарет Булит, которую эта Мак–Картри унижает в ее собственном доме!

Мисс Флемминг робко внесла свою лепту в список обвинений:

– И она так измучила бедного мистера Мак–Клостоу, что тот скоро станет неврастеником!

– Не говоря о том, что путь этой женщины просто усыпан трупами! – коварно заметила миссис Шарп.

Не желая отставать от других, миссис Фрейзер уточнила:

– Смута и преступление царят там, где проходит Иезавель!

– Наши семейные очаги, наш покой и даже полицию – вот что разрушает мисс Мак–Картри при попустительстве всего города, ослепленного дьяволом! – воскликнула миссис Плери.

– Твое стадо в опасности, о пастырь! – патетически воззвала к преподобному Хекверсону Элизабет Мак–Грю. – Неужто ты позволишь ему рассеяться в бурю? Дать ли паршивой овце осквернить всех остальных?

Несколько ошарашенный этим, хоть и вполне библейским, но, на его взгляд, слишком фамильярным «тыканьем», священник попытался немного унять пыл воительниц.

– Ну–ну, сударыни, успокойтесь… Сами понимаете, я не покину вас в подобных обстоятельствах… Я знаю свой долг и очень благодарен вам за помощь и усердие… А к мисс Иможен Мак–Картри я схожу и сам побеседую с ней.

– А вы не думаете, что из нее следовало бы изгнать дьявола? – спросила мисс Флемминг.

– Чтобы изгнать дьявола (а это очень серьезная и трудная церемония), необходимо иметь доказательства его присутствия… В то же время мисс Мак–Картри, хоть и ведет себя… э–э–э… несколько вызывающе, мы не можем с уверенностью утверждать, что она одержима…

– Тем не менее, – подчеркнула миссис Мак–Грю, – то, как она охмурила моего Уильяма, прямо–таки попахивает серой! Муж на все смотрел моими глазами, ценил меня превыше всего на свете, называл самыми ласковыми именами…