Блейк Крауч - Сосны. Заплутавшие

На улице не было никого, кроме них двоих.

Сверчок стрекотал из динамика, спрятанного в кустах, мимо которых они прошли, и Итан поймал себя на том, что притворяется, будто сверчок настоящий. Будто все это настоящее.

Тереза потерла локти.

– Хочешь, дам тебе свою куртку? – спросил Итан.

– Я в порядке.

– Милая супружеская пара, – сказал Бёрк.

– Пожалуйста, никогда так со мной не поступай, дорогой.

– Не поступать как?

Она снизу вверх взглянула на Итана в темноте.

– Ты знаешь.

– Не знаю.

– Поверхностная беседа. Заполнение тишины всякой чепухой. Я занимаюсь этим каждый божий день и буду продолжать делать то, что мне велят. Но я не могу заниматься этим с тобой, такого я не вынесу.

Итан мысленно вздрогнул. Гадая, есть ли поблизости микрофон, который улавливает эту беседу. Судя по его ограниченному опыту в горе и изучению отчетов наблюдателей, он знал, что услышат ли беседу, ведущуюся на улице, или не услышат – вопрос везения. Даже если их разговор записывался, не похоже, чтобы Тереза открыто нарушала какое-то правило. Но она подступила опасно близко к сумрачной территории. Она признавала странность ситуации и выражала вслух неудовлетворение тем, как тут обстоят дела. По крайней мере, последний обмен репликами тянул на рапорт.

– Веди себя осторожнее, – сказал Итан почти шепотом.

Тереза выпустила его руку и остановилась посредине улицы, уставившись на него глазами, на которые начали наворачиваться слезы.

– Рядом с кем? – спросила она. – Рядом с тобой?

Посреди ночи телефон Итана зазвонил.

Он спустился по лестнице и взял трубку.

– Простите, что так звоню поздно, – сказал Пилчер.

– Да ничего. Всё в порядке?

– Нынче вечером я перемолвился словцом с Аланом. Он сказал, что вы с ним были сегодня в морге.

– Да, он был весьма услужлив.

– Это нелегко, – сказал Пилчер. Голос его стал хриплым, будто он начал плакать. – Итан, вы должны кое о чем узнать.

Аудитория Кан,

Северо-Западный университет,

Чикаго, 2006

Аудитория на тысячу мест была полна, и огни, сияющие из оркестровой ямы, слепили глаза.

Двадцать лет назад после чтения лекции при полном аншлаге он был бы в экстазе ближайшие несколько дней, но он давно уже оставил волнение позади. Этот лекционный тур, если не считать сбора столь необходимых средств, не приблизит его к завершению работы. В последнее время ему хотелось лишь одного – быть в своей лаборатории. Ему оставалось провести в этом мире лишь семь лет, и следовало считать каждую секунду.

Когда аплодисменты стихли, он выдавил улыбку, поднял глаза от своих записок и положил руки на кафедру.

Вступление он мог произнести по памяти. Дьявол, он мог бы произнести по памяти все, это была десятая и последняя лекция цикла.

Он начал:

– Приостановленная жизнедеятельность – это не концепция науки двадцатого века. Не мы ее изобрели. Она принадлежит, как и все великие загадки мироздания, самой природе. Возьмем семя лотоса. Оно все еще может давать ростки спустя тринадцать сотен лет. Споры бактерий, открытые в пчелином улье, идеально сохраняются и жизнеспособны спустя десятки миллионов лет. И не так давно ученые из Уэстчестерского университета успешно оживили бактерию, которая двести пятьдесят миллионов лет была замурована в соляных кристаллах глубоко под землей. Квантовые физики, похоже, намекают на возможность путешествия во времени, и, хотя это интригует, их теории применимы лишь к частицам на субатомном уровне. Настоящее путешествие во времени не нуждается в пространственно-временных туннелях или конденсаторах временных потоков [12].

В аудитории прошелестел смех. Эта фраза всегда заставляла смеяться.

Он улыбнулся всем лицам, которые не мог видеть.

Как будто их там вообще не было.

Не было ничего, кроме спрессованной энергии, огней и жара огней.

– Настоящее путешествие во времени уже здесь, – сказал он, – оно было тут целую вечность, происходило в природе; вот туда мы, ученые, и должны смотреть.

То была сорокапятиминутная презентация, и в течение всего времени его мысли витали где-то в других местах – в крошечном городке Заплутавшие Сосны, в Айдахо, который все больше и больше ощущался домом.

С его коллектором Хавьером, который пообещал доставить десять новых «рекрутов» к концу года.

С последней фазой его исследований и предстоящей продажей их результатов военным – продажей, которая полностью покроет все грядущие расходы.