Тьма накрыла Шэдуэлл и Вапинг. Разошлись последние стоявшие у могилы люди. Появились на улицах фонарщики. Сторожа приготовились совершать обходы и выкрикивать время. Лондонцы смелее покидали дома – великий страх ушел из их душ. Тем же, кто серьезно изучал имеющиеся улики, даже в голову не пришло бы, что история этим завершилась. Однако несведущим, запуганным и беззащитным то, что произошло в этот день, стало утешением и поддержкой. Что бы ни открылось об убийствах впоследствии, разве демон с Рэтклифф-хайуэй не ясно продемонстрировал своей вины? И разве, наконец, он не был предан земле? Еще неделю-другую люди будут с опаской обходить то место, где слегка неровные камни на мостовой обозначают могилу негодяя. Дерзкие маленькие озорники, попрыгав по булыжнику, будут стремглав убегать, чтобы где-нибудь спрятаться, боясь одинаково материнского гнева и заразы от проклятых костей. Еще месяцы на перекрестке будет царить мрачная атмосфера суеверного страха. Но улица была уже людная и становилась все более людной. Над могилой бесконечной вереницей проходили пешеходы, проезжали экипажи, раздавался цокот копыт, и вскоре никто в Лондоне девятнадцатого века не сможет точно сказать, где лежит тело Джона Уильямса.
В следующее воскресенье в Ист-Энде читались церковные проповеди, но ни в одной из них не упоминались гнусные убийства и страшный конец преступника. Образец подобной проповеди был напечатан в буклете Фэрберна за 1811 год, видимо, вместо наставления приговоренному и исповеди убийцы, что было бы более логичным завершением данного выпуска. Проповедник с истинно христианским пылом старался оградить власти, и особенно правительство, от всякой хулы, а неправедных наставлял на путь добродетели и почтительности, напоминая об адском пламени и осуждении на вечные муки. Проповедь открывалась восемнадцатым стихом из девятнадцатой главы Евангелия от Матфея: «Иисус же сказал: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй». Первый абзац дает прекрасное представление обо всем тексте:
«О, мои возлюбленные братья! Каким языком и в каких выражениях к вам обратиться по поводу недавних, тревожных и ужасных событий? Воровство и грабеж подкрадываются к нам среди белого дня. Убийство, преднамеренное убийство, подстерегает нас в наших собственных жилищах, и, по яркому замечанию коронера, наши дома больше не наши крепости, и мы уже не чувствуем себя в безопасности в собственных постелях. Какими красками, возлюбленные мои братья, живописать всеобщий испуг? Наши улицы полнятся плачем и проклятиями. На каждом лице страх и смятение!
Только помыслите: за десять коротких дней семь наших ближних, недавно пышущих здоровьем и крепких духом, как мы с вами, и даже не помышлявших об опасности были зверски убиты у своих очагов рукой полуночного убийцы. От этого дрогнут самые закаленные сердца, придет в ужас самый закоренелый преступник.
Некоторые из наших сограждан воспользовались печальными событиями, чтобы возвести обвинения против правительства, хотя я не вижу на то никаких оснований. Каким образом, позвольте вас спросить, правительство могло предотвратить сии ужасные деяния? Есть ли на свете настолько прозорливые люди, чтобы их предвидеть? Разве смертный обладает таким провидением, чтобы отвести удар? Будь у правительства такая сила, не следовало ли ее в первую очередь обратить на то, чтобы оградить от зла священного главу государства, помазанника Божия? Тем не менее нам хорошо известно, что на священную персону нашего обожаемого и почитаемого короля (чей душевный недуг мы горько оплакиваем) за время его правления покушались не менее трех раз. И кому же он обязан своей жизнью? Не бдительности своего правительства, не предостережениям своих министров, а целиком и исключительно милостивой воле провидения! Маньяки и убийцы за гранью обычных человеческих норм, и их действия не способен предотвратить смертный. Не представляю, какие предосторожности могли бы сохранить жизнь двум этим несчастным семьям, чья судьба переполняет нас изумлением и горем. То, что наша полиция несовершенна и ее просчеты подчас велики, доказывает наглость, с какой орудуют карманники и домушники. Но, возлюбленные мои братья, я повторяю опять и опять: лучшая полицейская система в мире не предотвратила бы эти страшные происшествия. Нет, мои возлюбленные, предотвратить такие зверства не в силах ни сыщики, ни полиция и никто из смертных. И лишь всевидящее Божественное Провидение способно оградить нас от них. И только в Духе Святом, и ни в чем ином, обретут наши души защиту от подобных ужасов».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу