Филлис Джеймс - Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

Процессия медленно прошествовала по Рэтклифф-хайуэй до лавки Марра и там задержалась. В момент остановки повозку тряхнуло, и голова Уильямса упала набок, словно он не мог смотреть на место, где произошла бойня. Один из сопровождающих забрался на платформу и закрепил тело, чтобы казалось, будто мертвые глаза смотрят в дом, где не могут обрести покой души убитых. Минут через десять возница тронул лошадь, и кавалькада снова двинулась вперед. Из всех процессий, которые знал Лондон за свою долгую и нередко мрачную историю, не часто случались такие странные и жуткие, как эта, накануне нового 1812 года, – люди шли по унылым улицам прибрежного Вапинга с телом умершего четыре дня назад человека. Покойник в безвкусно-вычурном, поблекшем от пребывания в тюрьме наряде, левая нога по-прежнему в кандалах, грубая повозка с наскоро сооруженной платформой, единственная неуклюже ступающая лошадь. Все это представляло жуткий контраст с шеренгой власть имущих, которые сопровождали одинокий труп к его позорному месту захоронения.

По тогдашним оценкам, представление смотрели свыше десяти тысяч человек. Лица, маячившие в каждом окне, толпы на мостовой, давка в дверях. Повозка громыхала в серых сумерках по тем улицам, где при жизни разгуливал Уильямс, – мимо пабов, где он кутил, заигрывал с трактирщицами, танцевал и ссорился. От лавки Марра путь лежал по Олд-Грейвел-лейн вдоль стены дока к Синнамон-стрит и далее к гостинице «Грушевое дерево», где Уильямс снимал койку у хозяев Вермилло. Там процессия снова задержалась. Затем двинулась на площадь Сэра Уильяма Уоренса и, поскольку оттуда не существовало проезда для повозки в Вапинг, повернула назад. Опять оказалась на Синнамон-стрит, миновала Кингз-Эдвард-стрит, проследовала по Вапингу, далее на Нью-Грейвел-лейн и снова остановилась на десять минут у таверны «Королевский герб». Впоследствии вспоминали, какая неприятная повисла тишина, когда повозка, скрипнув колесами, замерла. И вдруг раздался ужасный резкий звук: возница наемного экипажа, остановивший лошадей в верхней части улицы, внезапно развернул кнут, склонился со своего сиденья и с проклятием трижды коротко хлестнул по лицу мертвеца.

От таверны «Королевский герб» процессия медленно направилась по Рэтклифф-хайуэй к пересечению с Кэннон-стрит, где у дорожной заставы сходились четыре пути: новая дорога на север к Уайтчепел, Бэк-лейн (также известная как Кейбл-стрит), ведущая от Уэлл-Клоуз-сквер на восток к Сан-Таверн-Филдс и Кэннон-стрит. Здесь уже была выкопана яма примерно четырех футов глубиной, трех длиной и двух шириной. Могилу сознательно приготовили тесной. Пусть этот подлый труп скрючится в земле, а не лежит пристойно, будто спит невинным сном, как на честных христианских похоронах. Уильямса подхватили, грубо скинули с повозки и запихнули в яму. Один из сопровождающих соскочил с коня и, встав рядом, принялся забивать ему кол в сердце. Когда послышались удары окровавленного молота по дереву, тишина наконец взорвалась бешеными криками и проклятиями. В яму насыпали негашеную известь, завалили землей и тут же вернули на место и утрамбовали камни мостовой. «Таймс» такими словами завершает свой репортаж:

«Те, кто составлял процессию, разошлись, и вперед вышли другие, кто не имел возможности наблюдать, как проходило страшное погребение. Они глядели на могилу опозорившего человечество преступника и не испытывали других чувств, кроме отвращения к тому, что он совершил, и сожаления, что он не дожил до момента, когда был бы постыдно наказан, как предписывает закон нашей страны, который, учитывая вину убийцы, может показаться слишком мягким, чтобы выразить гнев законопослушных граждан».

Но как бы спокойно ни вели себя люди, толпа все-таки есть толпа, и воры и карманники не преминули воспользоваться давкой, чтобы обстряпать свои делишки. Хампфри, один из сыщиков с Боу-стрит, не настолько увлекся мрачной картиной погребения трупа, чтобы не следить за живыми. И засек двух своих старых знакомцев кармаников в тот момент, когда они собирались обчистить какого-то джентльмена. Это были Джордж Бигнэл, сообщник известного карманника Скотта, и Роберт Бэрри из банды Билла Соамса. Он арестовал обоих, и, поскольку за них не заплатили залог, они остались за решеткой до следующего заседания суда.

После похорон Уильямса газеты сообщили, что после смерти в его кармане обнаружили половину плоского железного кольца, «достаточно острого, чтобы нанести себе смертельную рану». Это вызвало удивление, поскольку у него не было никакого кольца ни когда его арестовывали, ни когда помещали за решетку. Но потом обнаружилось, что кольцо является частью крепления стен его временной тюрьмы в Лебек-Хэд напротив управы Шэдуэлла. Сравнили кольцо с недостающей частью и заключили, что во время короткого пребывания в этом месте до того, как его перевели в тюрьму «Колдбат-Филдс», Уильямс умудрился выломать кусок железного крепления и припрятал для каких-то целей в карман.