Тесс Герритсен - Игра с огнем (сборник)

– Не поможете мне? Мне нужно связаться с людьми в другом городе, но я не знаю их телефона. У вас есть справочник, по которому я могла бы найти номер?

– Конечно. Где они живут?

– В Касперии. Насколько я знаю, так называется городок близ Рима. Их фамилия Капобьянко.

Портье обращается к компьютеру и загружает, насколько я понимаю, итальянский аналог «Белых страниц».

– Есть два человека с такой фамилией. Филиппо Капобьянко и Давиде Капобьянко. Вам который из них нужен?

– Не знаю.

Она смотрит на меня недоуменно:

– Вы не знаете имени этого человека?

– Я знаю только, что семья живет в Касперии.

– Тогда я дам вам оба телефона.

Портье записывает номера на клочке бумаги и протягивает мне.

– Не могли бы вы…

– Да?

– Они, вероятно, не говорят по-английски, и я даже не знаю, смогу ли пообщаться с ними. Не могли бы вы позвонить от моего имени?

– Но сейчас час ночи, мадам.

– Я имею в виду завтра. Я доплачу сколько нужно за междугородный звонок, если требуется. Не могли бы вы передать им кое-что от меня?

Девушка берет чистый лист бумаги:

– Что передать?

– Скажите им, меня зовут Джулия Ансделл, я ищу семью Джованни Капобьянко. Я хочу спросить о листочке с нотами, который ему принадлежал. Автор музыки – композитор по имени Лоренцо Тодеско.

Она записывает послание и поднимает на меня глаза:

– Вы хотите, чтобы я позвонила по обоим номерам?

– Да, я должна быть уверена, что нашла именно ту семью.

– А если они захотят поговорить с вами? Вы долго собираетесь у нас гостить? Вдруг понадобится передать вам послание.

– Пробуду еще два дня. – Я беру ее ручку и записываю номер моего сотового и адрес электронной почты. – А потом они смогут найти меня в Штатах.

Портье приклеивает записку к столу рядом с телефоном:

– Я позвоню им утром, перед тем как уйти домой.

Я понимаю, моя просьба довольно странная, и сомневаюсь, выполнит ли ее девушка. Спросить ее я не могу: на следующее утро за стойкой портье сидит другая женщина, а записки у телефона больше нет. Никто мне ничего не передавал. Никто, кроме Роба, который пытался дозвониться мне на сотовый.

Стоя в фойе, я просматриваю последние послания Роба, отправленные в полночь, два часа ночи и в пять по бостонскому времени. Бедняга Роб, он не спит по моей вине. Я вспоминаю ночь, когда рожала Лили, вспоминаю, как Роб все время сидел рядом с моей кроватью, держал за руку, клал прохладную салфетку мне на лоб. Я помню его опухшие глаза и небритое лицо и представляю, как он выглядит сейчас. Я должна ответить ему, что и делаю коротким посланием: «Пожалуйста, не беспокойся. Я кое-что сделаю, а потом вернусь домой». Нажимаю «отправить» и представляю облегчение на его лице, когда он читает мое послание на экране своего сотового. Или раздражение? Я все еще его любимая женщина или уже проблема его жизни?

– Вот ты где, Джулия, – говорит Герда, появляясь из буфета.

Она видит телефон у меня в руке:

– Ты говорила с Робом?

– Отправила ему эсэмэску.

– Хорошо. – Я слышу в ее голосе удивительное облегчение, и она еще раз повторяет: – Хорошо.

– От Франчески есть что-нибудь? По поводу нот.

– Слишком рано, дадим ей еще время. А пока давай-ка прогуляемся по этому великолепному городу. Ты что желаешь посмотреть?

– Я бы хотела вернуться в Каннареджо. В Гетто-Нуово.

Герда колеблется, ей явно не нравится предложение прогуляться в еврейский квартал.

– А если мы сначала заглянем в Сан-Марко? [17] Сан-Марко – центральная из шести сестьер Венеции. – предлагает она. – Я хочу побродить по магазинам и выпить «Беллини» [18] « Беллини » – алкогольный коктейль, изобретенный в Венеции в первой половине XX века, представляет собой смесь игристого вина и персикового пюре. . Мы в Венеции. Будем же туристами!

Именно так мы и проводим бо́льшую часть дня. Заходим в магазины в Сан-Марко, пробиваемся сквозь толпы посетителей у Дворца дожей, торгуемся на многолюдном мосту Риальто, покупая всякие безделушки, которые мне вовсе не нужны.

Когда мы наконец переходим по мосту в Каннареджо, день уже клонится к вечеру; я чувствую, как чертовски устала протискиваться сквозь толпы народа. Мы спасаемся в относительно тихом еврейском квартале, где на узкие улицы уже опустились вечерние тени. Я испытываю облегчение, выбравшись из городской толчеи, и поначалу тишина, царящая здесь, меня не беспокоит.

Но, пройдя полпути по проулку, я вдруг останавливаюсь и оглядываюсь. Вижу только мрачный туннель, веревку с бельем, полощущимся высоко наверху, и ни души. Ничего тревожного, но кожу начинает покалывать, и мои чувства мгновенно обостряются.