Адам Робертс - Стеклянный Джек

Диана вздрогнула.

– Я верю, что, когда Мак-Оли задумал свою технологию, он думал об открытии тюрьмы и о том, как выпустить человечество в космос. Как ты и сказала.

Может, эта мысль ослепила его. Но он был не дурак. Я скажу тебе, что он на самом деле изобрел. Он изобрел способ увеличить «це». Естественно, это значит, что он изобрёл способ, позволяющий превратить E=mc 2 в оружие, способное уничтожить целый вид.

– Никто его не использует, – сказала Диана. – Для такого надо сойти с ума! Таких безумцев не может быть.

– Стоит ли рисковать? – спросил Яго. – Думаешь, хорошая идея – передать такую технологию Улановым? Или кому-нибудь ещё?

– Ох, Владычица космическая…

Вопрос захватил весь вечер – висел в воздухе, жужжал у Диа в ушах, и всё потому, что ответом на него было безусловное «нет».

Она обнаружила под лестницей склад одежды из шерсти и пласт-ткани – свитера, пальто, шапки и шарфы, – натянула на себя что смогла, хотя вещи на её длинноруком и длинноногом теле жительницы верхоземья выглядели слишком короткими, и вышла прогуляться. Мороз был кусачий. Она двигалась медленно, неуклюже ступая по неровной земле. Когда тропа пошла вверх, идти по ней сделалось неимоверно трудно, и её охватило псевдоастматическое удушье. Когда тропа вновь пошла под уклон, стало ещё сложнее, только в другом смысле: теперь она каждую секунду могла споткнуться и скатиться кувырком по склону, навстречу болезненному падению и, вероятно, перелому. Воздух казался чем-то противоположным чистой и проницаемой среде: холодное желе с вкраплениями ледяных хлопьев, апатично спускавшихся к бежевой земле. С другой стороны, находясь среди гор, а не над ними, как было до сих пор, она вдруг поняла, отчего человечество всю свою историю бредило горами. Их впечатляющие размеры и масса излучали некое божественное безразличие. Их окружала аура абсолютной устойчивости. Трудно было поверить, что когда-то их не станет. И всё же… она напомнила себе, что не только горы, но и вся Земля, а также Луна, и Марс, и триллионы триллионов людей, занимающих разнообразные особняки, дома и трущобные пузыри на орбите вокруг Солнца, – всё могло исчезнуть за секунду, если Яго сказал правду.

Изморозь на валуне походила на чешую. Диана всё шла и шла, превозмогая собственную слабость. Неприятно было думать о некоторых вещах, но она не могла перестать думать, а значит, именно о них и думала.

В конце концов, высунув язык от усталости, она добралась до границы имения: кирпичная стена в два её роста, старые железные ворота – коричневый металл испещряли пятна ржавчины помидорного цвета. Она присела на какой-то старый каменный осколок и выровняла дыхание, спрашивая себя, уж не часть ли это какой-нибудь древнегреческой храмовой колонны, или образец современной каменной кладки, или просто кусок скалы, волею судеб принявший форму цилиндра. Никак не узнать. Сквозь решетку ворот Диана видела дорогу, спускавшуюся в неглубокую долину, полную холодных, сухих камней.

Она вернулась домой к ужину.

– Хорошо, – с теплом сказала она, когда Сафо поставила на стол миски. – Я нагуляла аппетит.

Но тем вечером у всех троих было пасмурное настроение. В тени окружающих гор, в доме, освещённом лишь парой светошестов, они чувствовали себя отрезанными от всего мира.

– Я кое-что поняла, – заявила Диана, – во время прогулки.

Яго и Сафо взглянули на неё терпеливо, выжидающе, и она подумала: вот что я делаю. Вот чего они от меня ждут. Чтобы я разглядела сквозь всю путаницу самое сердце тайны. Она начала дрожать всем телом.

– Я поняла, что Ева была права.

– Права? – повторил Яго.

– Она сновидела, что решение детективной загадки напрямую связано с её собственным исследованием. С её последней диссертацией о шампанских сверхновых, звёздах, что взрываются со всей яркостью, присущей сверхновым, хотя им не хватает массы.

– Да, – сказал Яго, очень медленно кивнув. В его глазах как будто всколыхнулся океанский прибой. – Да,– повторил он, прижимая ладонь к лицу, – Ну конечно.

В свете шеста он казался очень старым.

Диана сказала:

– Она сама отказывалась в это верить, но всё правильно! Каждая шампанская сверхновая, каждая, – это погребальный костёр инопланетной цивилизации. Каждая обозначает форму жизни, которая развилась до того этапа, где Мак-Оли совершает своё открытие. И потом из-за случайности или в результате сознательной агрессии, по злому умыслу или из-за религиозных заблуждений, технологию применяют к звезде, что была для той цивилизации солнцем. Её излучение мгновенно вырастает в миллионы раз, как ты и говорил! Богиня, смилуйся над нами.