Глэдис Митчелл - Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник)

– Тут нет никаких отметин. Это точно его платок?

Гретта потупилась.

– Я, наверное, поступила неправильно. Спорола инициалы в углу.

– Зачем?

– Чтобы ему помочь, – виновато проговорила Гретта.

– Вы считаете, ему нужно помогать?

– А как же. Я думала, вы не станете обвинять восемнадцатилетнего юношу в убийстве, раз нет никаких доказательств.

– Но вы сами только что его обвинили, – мягко проговорила миссис Брэдли.

Гретта вздрогнула.

– Нет. Я только призналась в своих страхах. А на самом деле ничего не знаю. Гарри не сказал мне ни слова. Ни единого.

– Ну и не надо вытягивать из него никаких признаний, – сказала миссис Брэдли, неожиданно почувствовав неприязнь к красивой племяннице директора. – Спасибо за разговор. – С этими словами она встала, одернула лимонного цвета кофту и вышла в коридор.

Гретта Клиффордсон, ошарашенная внезапным уходом собеседницы, вернулась в класс. Дядя, который заменял ее, пока она разговаривала с миссис Брэдли, поднялся со стула и вопросительно вскинул брови.

Гретта пожала плечами.

– Поговорили. Не знаю, будет ли ей от этого польза. Я рассказала о своих подозрениях насчет Гарри. Но ведь он не виноват, правда, дядя?

Директор с ней согласился.

– Он, конечно, склонен к безрассудству, но на такое злодеяние не способен. Я в этом уверен. А куда пошла миссис Брэдли?

– Не знаю, дядя.

– Пойду поговорю с ней. Если она начнет всерьез подозревать Харствуда, я прекращу расследование. Коронерский суд вынес вердикт «самоубийство», пусть так и останется. Не хватает еще, чтобы и ты была косвенно втянута в это дело.

Миссис Брэдли сидела в его кабинете за малым столом и быстро писала в блокноте. Директор спросил, где Харствуд, она ответила, что, когда пришла, его уже здесь не было. Насчет разговора с Греттой призналась, что он кое-что для нее прояснил.

– Кое-что, но далеко не все, – добавила она. – Мне теперь нужно поговорить с мистером Хэмстедом. В этой комнате, но наедине.

– Вы не хотите, чтобы я присутствовал? – спросил директор.

– Да, – ответила миссис Брэдли. – Я буду говорить с ним о его личной жизни.

Директор послал секретаршу за учителем музыки и вышел из кабинета.

Фредерик Хэмстед остановился на пороге.

Миссис Брэдли вежливо кивнула.

– Садитесь, мистер Хэмстед, и расскажите, зачем вы тратите время на преподавание в школе?

– Я вас не понял, – проговорил Хэмстед упавшим голосом.

Миссис Брэдли улыбнулась.

– Сейчас я вам поясню. Вспомните слова великого Бернарда Шоу: «Кто умеет, делает, кто не умеет, учит других». Так что с вашей Второй симфонией?

Хэмстед рассмеялся.

– Вы волшебница. О Второй симфонии не знает даже Алкеста. А откуда вам известно?

– Мне ничего не известно, – призналась миссис Брэдли. – Это дедукция. Вы знаете Максвелла?

– Только по фотографиям в музыкальных журналах.

– Пошлите ему свою работу. Я напишу письмо, представлю вас. А теперь давайте поговорим об этом ужасном убийстве.

– Вообще-то я считал, что она сама лишила себя жизни.

– Почему?

– Возможно, решила, что нет смысла продолжать жить. У нее ведь не было ни дома, ни близких друзей, ни мужчины, ни особых интересов. В конце концов и ума особого у этой женщины не было. Так ради чего жить?

– Забавное рассуждение, но не более, – промолвила миссис Брэдли, что-то записывая в блокнот. – И все же мисс Феррис кто-то убил, причем до антракта. При этом вас можно из списка подозреваемых спокойно вычеркнуть, верно?

– А полиция? Разве туда не следует сообщить? – удивился Хэмстед.

– Вы правы, – согласилась миссис Брэдли. – Но в данный момент мы не можем представить серьезных доказательств, опровергающих вердикт коронерского суда.

– Понимаю. – Хэмстед кивнул. – Тогда почему не оставить все, как есть? Эту несчастную женщину уже не воскресишь. Так какая разница, было это самоубийство или убийство?

Миссис Брэдли рассмеялась.

– Странно слышать это от творческого человека, музыканта. Пойдите в церковь, и вам там скажут, что между этими двумя деяниями существует большая разница. И это важно прежде всего для самой покойной.

– Да, вы совершенно правы. Мне не следовало так говорить, тем более что я католик.

– И поэтому не можете жениться на миссис Бойл?

Хэмстед вздохнул.

– Не могу. При живой жене.

– Она в клинике, в Дербишире?

– Да, – ответил Хэмстед, глядя в пространство перед собой. – Она запила очень давно, после того как умер наш ребенок. Я не мог оставаться там, где мы жили. Где меня все знали и жалели. Переехал сюда и встретил Алкесту.