Глэдис Митчелл - Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник)

– Высокий, полноватый, морда упитанная, наглая, рот маленький, без усов, волосы рыжеватые, жесткие, ладони пухлые, наверху волоски, короткие пальцы, возраст примерно сорок три – сорок четыре, серый костюм, черные ботинки, без пальто, замшевые перчатки. Явился совсем без инструментов, выговор лондонский – не кокни, но и не как у джентльмена. Уши большие без мочек. Это все, что я могу вспомнить.

– Да куда уж больше, – улыбнулась миссис Брэдли. – Вы чрезвычайно наблюдательны.

Смотрителю комплимент польстил.

– Так ведь у меня сынок – скаут. Он и научил меня своим играм. И я начал все замечать, даже против воли. Мой сын у них, у скаутов, по этому делу чемпион.

– Замечательно. А что случилось тогда с выключателем в ванной комнате? С ним что, повозился тот электрик?

– Ничего не могу сказать, мэм. Он, конечно, жулик, но сломать выключатель может любой. – Смотритель усмехнулся. – А вот когда сгорел предохранитель, так он ничего не смог сделать. Мне пришлось позвать Притчарда, потому что я не мог отойти от этого чертова занавеса.

– И когда мистер Притчард этим занимался?

– Да где-то в середине первого акта, мэм.

– Еще вопрос, прежде чем вы вернетесь к своему заслуженному отдыху. В тот вечер, кроме электрика, кто-то еще посторонний находился за кулисами?

– Мне кажется, кроме этой итальянской дамы, которая всех гримировала, больше никого, мэм.

– Спасибо вам большое, – сказала миссис Брэдли. – Я полагаю, все перечисленные предметы электрик украл из этого дома?

– Кое-что, мэм. Мы его не запираем, ведь это территория школы. А жена с сыном были на представлении. Часы и бумажник он, должно быть, вытащил у меня из кармана, когда стоял разговаривал.

– Понятно. Но дождевик он, конечно, взял здесь.

– Вот именно взял, мэм. Это вы точно выразились. Я, кстати, получил его по премиальному купону, и нате, пожалуйста. Вот так, мэм. Что мог, то и рассказал.

Возвращаясь, миссис Брэдли решила первым делом поговорить с Браунингом и снова с Кембеллом, чтобы каждый подтвердил алиби другого. То есть что Браунинг ни на миг не покидал суфлерскую будку во время первого акта, а Кембелл все это время до своего выхода сидел на стуле с рукописью. В этом случае их обоих можно было исключить из списка подозреваемых.

Надо было проверить также алиби мисс Камден. Не покидала ли она в первом акте свое место в зрительном зале.

С первыми двумя вопрос решился быстро. Браунинг и Кембелл, опрошенные по отдельности, были готовы поклясться, что видели друг друга все время действия первого акта. Кроме того, Алкеста Бойл подтвердила, что мистер Браунинг весь первый акт не покидал суфлерскую будку. Так что миссис Брэдли, вздохнув с облегчением, вычеркнула их из списка подозреваемых.

Жилище бывшей актрисы, куда миссис Брэдли направилась в три пятнадцать, оказалось аккуратным домиком, приютившимся в симпатичном тупичке лучшего жилого района этого небольшого города. Дверь открыла горничная. Сказав, что хозяйка отдыхает, она все же взяла карточку миссис Брэдли и пригласила войти.

Вскоре она вернулась и попросила следовать за ней. В небольшой уютной гостиной в задней части дома хозяйка встретила миссис Брэдли, лежа на большом мягком диване у камина. После приветствия она велела горничной принести чаю. Миссис Беротти оказалась весьма пожилой дамой, ближе к восьмидесяти, чем к семидесяти, но темные глаза поблескивали живостью и весельем. Во время разговора она привыкла жестикулировать.

– Я пришла поговорить по поводу убийства Келмы Феррис, – сказала миссис Брэдли после обмена любезностями.

– Погодите, а я ее знала? – спросила миссис Беротти, напрягаясь, чтобы вспомнить. – Да-да, знала. Невысокая такая, пухленькая, простая. Актриса никудышная. Умирает, вместо того чтобы сыграть роль умирающей.

Миссис Брэдли рассмеялась. Бывшая актриса тоже расплылась в улыбке.

– Но она не умерла, ее убили, – произнесла затем миссис Брэдли совершенно серьезно.

Миссис Беротти кивнула.

– Что тут можно сказать? Надеюсь, вы понимаете: в этом мире такое не ново.

– Вы присутствовали на коронерском суде?

– Да, присутствовала. Меня спросили, гримировала ли я ее. Я ответила – да, гримировала. Я действительно ее гримировала. А потом спрашивают, была ли она пьяна? Вы только представьте, мне задают такой вопрос. Я соответствующим образом и отвечаю, что за всю свою жизнь еще никогда не бывала в обществе пьяных, не важно мужчин или женщин, и надеюсь никогда там не оказаться. Потом еще спрашивают: известно ли мне о каких-то неприятностях этой дамы? Ну и тут, моя милая, я ответила, как подобает. Что не знаю, были у нее неприятности или нет, но нам – тем, кто умеет ценить игру актера на сцене, – она определенно неприятности доставила. Тем, что согласилась участвовать в спектакле, играть роль, не имея ни крупицы способностей. Видели бы вы эту репетицию в костюмах. Я этого никогда не забуду. Ужас. – Она сокрушенно покачала головой. – Я сказала им, что на ее месте тоже покончила бы с собой. Это немыслимо – ощущать себя полной бездарностью.