Джон Сирлз - Экзорцисты

– Все в порядке. Выходи. Ты в безопасности. Я обе-щаю.

– Забудь о ней, – сказала Роуз.

Мой дядя наклонился через сиденье, его волосатая рука с татуировками задела живот Роуз, и он распахнул дверцу.

– Садись в пикап, – повторил он.

Но тут послышался другой голос:

– Сильви!

Я повернулась и увидела, как вращающаяся дверь конференц-зала выплюнула из здания мою мать. Она устремилась ко мне, сжимая рукой серебряный крест, свисавший с ее ожерелья. Когда она увидела Роуз, сидящую в пикапе дяди, на ее лице появилось ошеломленное выражение.

– Выйди из пикапа, Роуз! – крикнула мама, пытаясь перекричать шум ветра и голос мужчины, стоявшего на корточках возле кустов. – Немедленно!

– Не обращай внимания, дядя, – сказала моя сестра.

Когда мама подошла к нам, она поняла, что Роуз собирается ее игнорировать. Тогда мама посмотрела на Хоуи.

– Скажи, чтобы она вышла, – попросила она.

Он рассмеялся.

– Ты хочешь, чтобы я это ей сказал?

– Да.

– Тебе не кажется, что все немного перепуталось? Я не видел девочку много лет, и ты рассчитываешь, что она послушается меня. Похоже, у тебя с ней проб-лемы.

Мама не стала его уговаривать и решила в последний раз обратиться к сестре.

– Роуз, я прошу тебя выйти из машины.

В ответ Роуз захлопнула дверцу. Мама отшатнулась, а она зафиксировала замок и быстро подняла стекло. Я видела, что сестра что-то говорит дяде, но теперь мы оказались в двух разных мирах: один внутри машины – но мы не слышали, что там происходило, – и другой снаружи, где мужчина продолжал что-то кричать в кусты.

Дядя отъехал от тротуара. Когда задние огни его машины скрылись за поворотом, мама еще сильнее сжала крест и спросила, знаю ли я, куда они уехали.

– Покататься. Может быть, они заедут поиграть в автоматы.

Мама закрыла глаза, и я поняла, что она молится. Когда она открыла глаза, я спросила, как она узнала, что мы с Роуз вышли из отеля. Я думала, она скажет, что у нее возникло одно из ее предчувствий, но она ответила, что охранник зашел в оранжерею и обнаружил, что нас там нет. Мама извинилась и оставила отца на сцене одного, а сама отправилась нас искать.

– Не могу поверить, что она уехала с ним, – пробормотала мама.

Я хотела ей сказать, как ужасно я сожалею, что не смогла сдержать обещания, данного отцу, но в этот момент заговорил другой человек.

– Прошу меня простить, – раздался новый голос.

Мама и я повернулись и увидели мужчину с расцарапанными руками. Мы были так озабочены, что не заметили, как он подошел. Из-под козырька бейсбольной кепки виднелись длинный нос с раздувающимися ноздрями и узкие губы. Должно быть, он провел рукой по лицу, потому что одна щека была измазана в крови.

– Не хочется вас беспокоить, но…

– Да, сейчас не самое подходящее время, – сказала мама, расправив плечи. Она никогда не была грубой, но оказалась в крайне неприятной ситуации. – Как вы, вероятно, заметили, у нас возникли семейные проблемы.

– Сожалею. – Мужчина подошел ближе, и я увидела, что под пятнами крови кожа у него на лице совсем гладкая. – Мне очень жаль. Но пожалуйста… Я провел за рулем много часов, чтобы услышать вашего мужа и вас.

– Мой муж сейчас выступает в конференц-зале. Если вы поторопитесь, то успеете его послушать.

– Мне это известно. Я уже побывал в аудитории. Но мне пришлось уйти из-за того…

Он смолк, и мама посмотрела на него более внимательно. Я увидела, как ее лицо смягчилось и обрело обычное безмятежное выражение.

– Ну… мне нужна ваша помощь.

Он показал на кусты, и мама направилась к ним. У меня возникло ощущение, что она не хочет, чтобы я шла за ней, поэтому осталась стоять на месте. Мужчина поступил так же. Мы смотрели, как мама подобрала подол платья и присела на корточки. Она не стала звать, обращаясь к темноте, как делал мужчина, а начала напевать ту самую песню, которую пела, когда мы ехали во Флориду, чтобы заставить Роуз вести себя прилично. Когда мама закончила петь, она протянула руку, и я сжалась, ожидая услышать шелест листвы и пронзительное рычание.

Однако тишину нарушал лишь шум ветра в листьях пальм. Я всмотрелась внимательнее и заметила пару глаз неподалеку от маминой руки. Влажные и блестящие, они заставили меня подумать о животном, моргающем в темноте. А потом она медленно появилась. Не животное. Девочка. Пожалуй, старше меня, но ненамного. Тринадцать или четырнадцать лет, светлые волосы растрепаны, на лице застыло пустое ошеломленное выражение. Она взяла маму за руку, и некоторое время они стояли рядом. Затем мама принялась крестить лоб девочки, раз за разом повторяя одно и то же движение. Я очень скоро сбилась со счета. Закончив, она сжала ладонями щеки девочки, закрыла глаза, и ее губы зашевелились в молитве.