Бекка Фитцпатрик - Черный лед

Позже, пожалев меня, Корби неожиданно позволила мне распланировать последние школьные каникулы в надежде, что мое настроение улучшится. Две наши самые близкие подруги, Рейчел и Эмили, отправлялись на Гавайи. Мы с Корби подумывали поехать с ними, поваляться на пляжах Оаху, но я, должно быть, оказалась любительницей мазохизма, потому что сделала Гавайям ручкой и объявила, что через шесть месяцев мы отправляемся в поход в Титон [3]. Если Корби и догадалась, почему я выбрала горы, у нее хватило такта промолчать.

Я знала, что каникулы Келвина совпадают с нашими, знала и то, как он обожает походы по Титону, – и надеялась, что, услышав о нашей поездке, парень увяжется за нами. Мне отчаянно хотелось провести с ним время, заставить его увидеть меня с другой стороны и пожалеть о том, что у него хватило глупости бросить меня.

Но после нескольких месяцев молчания с его стороны я наконец поняла, что́ он хочет мне этим сказать: Келвина не интересовала поездка с нами, поскольку его не интересовала я. Он не хотел возвращаться ко мне. Я распрощалась со всеми мечтами о «нас» и ожесточила свое сердце. С Келвином покончено. Это мой поход.

Заставив себя отвлечься от горьких воспоминаний, я попыталась сосредоточиться на дальнейших действиях. Келвин возвращается домой. Спустя восемь месяцев я увижу его, а он – меня. Что я скажу? Не будет ли мне неловко?

Разумеется, будет.

Со стыдом поймала себя на потрясающе бесполезной мысли: не поправилась ли я с тех пор, как он видел меня последний раз. Кажется, нет. Уж в любом случае, после занятий бегом и поднятием тяжестей – так я готовилась к походу, ноги пришли в отличную форму. Я пыталась зацепиться за мысль о том, какие теперь у меня сексуальные ножки, но лучше от этого не стало. Наоборот, чуть не затошнило. Я еще не была готова увидеться с Келвином – мне казалось, все прошло, но сейчас обида нахлынула вновь, заполняя грудь.

Заставив себя несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, я прислушалась к бормотанию радио. Музыку сменил прогноз погоды:

« …два штормовых вихря надвигаются на юго-восток Айдахо. К вечеру вероятность дождя составит девяносто процентов, возможны грозы с порывами сильного ветра ».

Сдвинув темные очки на лоб, я прищурилась, уставившись в небо, – голубое от горизонта до горизонта. Ни намека на облака. И все равно, если надвигался дождь, я хотела бы стартовать до него. Удачно, что мы ехали из Айдахо в Вайоминг, как раз убегая от дождя.

– Папочка! – завопила я, благо окна дома были открыты.

Мгновение спустя отец появился на крыльце. Я вытянула шею – посмотреть на него – и соорудила свою лучшую гримаску малышки с надутыми губками.

– Мне нужны деньги на бензин, папочка.

– А куда делись те, что я уже давал?

– Но мне же нужно было купить снаряжение в поход, – оправдывалась я.

– Тебе не говорили, что деньги не растут на деревьях? – поддразнил меня папа, снисходительно покачивая головой.

Я вскочила и чмокнула его в щеку.

– Мне, правда , очень нужны деньги на бензин.

– Ну, конечно, нужны. – Он открыл бумажник и с легким вздохом выдал мне четыре выцветших помятых двадцатки. – Следи, чтобы бензина оставалось не меньше трети бака, слышишь? В горах заправок мало, и нет ничего хуже, чем застрять, оказавшись без топлива.

Я сунула деньги в карман и кротко улыбнулась:

– На всякий случай спи с мобильником и буксирным тросом под подушкой, ладно?

– Бритт!..

– Шучу, шучу, пап, – захихикала я. – Не застряну.

Я запрыгнула в джип. Верх был откинут, и солнце как следует поработало над подогревом сидений. Усевшись повыше, я посмотрелась в зеркало заднего вида. К концу лета волосы станут совсем светлыми. А ряды веснушек пополнятся десятком новобранцев. Я унаследовала немецкие гены с папиной стороны и шведские – с маминой. Вероятность солнечного ожога? Сто процентов! Взяв соломенную шляпу с пассажирского кресла, я нахлобучила ее на голову. Но, блин, я же босая!

А, ерунда, для демократичного «Севен-Элевен» – самый подходящий прикид.

Через десять минут я уже наполняла стаканчик ежевичным «слерпи» в магазине. Немного отпив, снова долила доверху, вызвав гневный взгляд Вилли Хеннесси, стоявшего за кассой.

– Да не вопрос! – воскликнул он. – Угощайся, бог ты мой, какие проблемы!

– Ну, раз ты сам предложил, – весело ответила я, снова прикладываясь к соломинке и опять доливая до края.

– Вообще-то я тут как бы слежу за порядком и законностью.