Марджери Эллингем - Спрячь меня (сборник)

Джорджия ласково улыбнулась ему.

– Глупый Ферди, – сказала она. – Милый, я же не сумасшедшая. В последнее время я безумствовала, признаю, но с этим покончено. Я попросила у Вэл прощения, ну или дала ей понять, что сожалею, а она меня простила. Мы уже обе забыли про эту глупость с таблеткой. Все позади. Так что нам не о чем беспокоиться, верно?

Мистер Кэмпион откашлялся. На его лице была написана необычная решимость, а взгляд стал холодным.

– Боюсь, все не так просто, – заявил он, поворачиваясь к Джорджии. – Существует еще одна деталь, о которой стоит упомянуть, раз уж мы все тут. Это не мое дело, но вам следует быть готовой к тому, что это будет предано гласности. Полиция выяснит все, что даже отдаленно связано с Каролиной Адамсон. Они обязательно узнают, что она предположительно была знакома с Портленд-Смитом, когда вы с ним уже обручились. Само по себе это не важно, но в процессе расследования они могут натолкнуться на другой факт, который, скорее всего, их заинтересует. Вы же были замужем за Портленд-Смитом, так?

Вопрос произвел на всех ошеломляющее воздействие. Вся комната, заливающий ее жесткий свет и темные тени в углах, казалось, собрались вокруг женщины в черном платье и Ферди Пола, замершего рядом с ней.

Джорджия не шевелилась. Она посмотрела на Кэмпиона и по-детски залилась краской. Серые глаза смотрели виновато и пристыженно.

Ферди Пол отреагировал более бурно. На мгновение его пухлое лицо, украшенное барочными ямочками, застыло от изумления. Потом он ринулся к Джорджии и схватил ее за плечо.

– Замужем?! Боже мой!

Судя по всему, это известие его не обрадовало.

– Джорджия, ты ненормальная! Почему ты не сказала об этом мне? Зачем ты вышла за него? Когда?! Ну же, когда? Дитя мое, ты что, не понимаешь, как это выглядит со стороны?

Его тонкий голос звенел от возмущения, и он тряс ее, не отдавая себе отчета в том, что все сильнее сжимает пальцы. Джорджия вырвалась и потерла плечо. Она выглядела совершенно несчастной и виноватой, словно нашкодивший щенок.

– Когда? – безжалостно повторил Ферди.

– Одним чудесным апрельским днем.

Это возмутительное сообщение отчетливо прозвенело в тихой комнате.

– В тот год, когда он исчез?

– Нет. Мы были женаты пятнадцать месяцев. Самые несчастные месяцы в моей жизни.

– Ради всего святого! – воскликнул Ферди Пол и, тяжело опустившись на край стола, принялся насвистывать. Джорджия подошла к нему.

– Он требовал, чтобы мы держали все в тайне, – продолжала она. – Из-за его карьеры. Видимо, если собираешься стать судьей графства, нельзя жениться на актрисе.

– Вот как? А о чем вы думали? Он собирался всю жизнь тебя прятать?

– Нет. Я должна была оставить сцену, когда он станет судьей. Главное требование заключалось в том, чтобы ничего не произошло до этого момента. Кроме того, нам надо было думать о деньгах.

– Неужели? Ты меня поражаешь.

Джорджия не обратила внимания на его слова. Она смотрела куда-то поверх его головы и слегка улыбалась.

– Сейчас это звучит глупо, но тогда мы думали именно так, – сказала она. – Теперь это кажется безумством. Просто глупостью. Я была ужасно влюблена, Ферди. Он был таким милым занудой. До него я просто не встречала таких. Он был закрытым и чопорным, сплошные расчеты и условности. То, что тебе нравится в Алане, Вэл. Быть замужем за таким человеком невыносимо. Но поначалу это кажется таинственной закрытой дверью – такой загадочной и неприступной…

– Могу себе представить, – заметил Ферди.

– Простите, но я так и не понял, почему вы в конечном счете вышли замуж за этого неприступного зануду? – робко вставил Кэмпион.

– А почему вообще выходят замуж? – вопросом на вопрос ответила Джорджия.

– Я знаю зачем. – Лицо Ферди исказилось в гримасе – пугающей пародии на сентиментальную улыбку. – Чтобы завести милого маленького ребеночка.

Джорджия смерила его взглядом.

– Нет, – отрезала она. – Вовсе не обязательно. Слушай, Ферди. Ты, Вэл, – вы все ничего не понимаете. Я действительно их люблю. Им подчинена вся моя жизнь. Я на все смотрю с их позиции. Я люблю их. Я хочу сама стать ими, проникнуть в их жизни. Ферди, я сейчас говорю совершенно серьезно. И порой мне бывает ужасно, невыносимо больно. Но сделать я ничего не могу. Я словно маленькая служаночка, которая влюбилась впервые в жизни, – а потом все проходит!

Она замялась, глядя на них. Ее смуглое лицо было совершенно искренним, глаза словно молили о понимании.