Анастасія Матешко - Несчастный случай. Старые грехи

Воха огляделся. Клетки с кенарами стояли одна на другой, занимая целую стену. При виде незнакомца птицы встрепенулись, забили крыльями. Странная мысль пришла Вохе в голову, а что, если это души тех, кого не стало по приказу Мамедова, точнее Вальтера, ведь в криминальном мире он был известен именно под такой кликухой. «Тьфу ты. – Воха мысленно сплюнул. – Неужто становлюсь мнительным, а ведь еще молодой для этой хрени? Петрович уже без пяти минут на пенсии, а в подобные настроения пока еще не впадает. Как он там говорит обычно про всю эту эзотерику? «Ахалай-махалай» и учит зреть в корень: кому это выгодно?» Вряд ли Вальтеру выгодно запугивать посетителей своими птичками, хотя с Вохой, как ни странно, вышло именно так.

Вальтер уютно расположился на тахте, подобрав под себя ноги. При виде Калганова выражение его лица не изменилось. Он махнул рукой, и Воха принял этот жест за приглашение садиться. Но сесть вот так с ногами на низкую восточную тахту? Он не мог позволить себе такой роскоши: во-первых, он находился на чужой территории, а во-вторых, пришел к Вальтеру с просьбой, а не наоборот. Калганов придвинул к себе единственный в этом кабинете нормальный стул и постарался согнуться, чтобы оставаться на одной линии с хозяином. Потому что просить, глядя свысока, тоже как-то не комильфо.

На столике стояли две пиалы с расписными драконами по бокам. Похожие как две капли воды на те, что так лелеял в своем гараже Боб. Исинская глина или тайваньский фарфор? Воха не помнил, да и на фиг нужно. Его раздражало новое увлечение Боба чайной церемонией. Возможно, из-за влияния Вальтера, а может, потому что у него лично никогда бы не хватило времени на подобную ерунду: прогревать посуду, вымерять градусы кипятка, первый слив посвящать богам.

Из темноты кабинета выступила девушка в восточном наряде, скорее, в очень вольной его интерпретации, и разлила чай по пиалам. Вальтер дернул головой в сторону двери, и девушка бесшумно удалилась. Воха проводил ее взглядом. «Интересно, Вальтер спит с ней? Или считает ниже своего достоинства?»

Мамедов взял пиалу в раскрытую ладонь, сделал глоток и взглянул на Калганова:

– Раньше ты меня повесткой вызывал.

Воха едва не поперхнулся горячим чаем.

– Времена меняются, Данила Георгиевич. Но надо будет – вызову.

– Спасибо за откровенность, капитан. Знаешь, тебя уже больше месяца свои же пасут?

– Уже не пасут. Я, вроде, как герой. Хлопотно, – отмахнулся Воха.

– Давай, излагай. Ты, как я понял, по личному?

– И как только догадался? – Воха пожалел о сказанном. Ерничать с Вальтером не стоило.

Мамедов отпил глоток чаю и выдержал паузу:

– Невелико гадание. С другими делами друг твой приходит, Шульга. Я с тобой сейчас говорю, потому что хорошо воспитан. А с действующими ментами дел не имею. Разве что чайку попить.

Воха поторопился реабилитироваться и кивнул на пиалу:

– Пуэр?

Вальтер улыбнулся.

– Да, капитан, он самый! У пуэра история происхождения занятная! До сих пор его сбор проходит по принципу: «Пять раз сделать выбор и исключить восемь вещей».

– Это как? Расскажи, блесну потом перед Шульгой!

– Надо правильно выбрать день, время и место сбора, группу чайных кустов на плантации и веточки, с которых можно собрать самые лучшие флеши. Закон «восьми несрываемых» относится к чайным побегам без почки, со слишком крупными или слишком маленькими листочками, очень тонкой или изогнутой почкой, а также к флешам, изъеденным насекомыми, окрашенным в бледные оттенки или пурпурно-фиолетовый цвет.

– Про восемь несрываемых занятно. Похоже на схему крышевания районов.

Вальтер с сожалением вздохнул, мол, чего взять с мента.

– Ладно. Давай свое дело.

Воха замахал руками:

– Да нет никакого дела. Просьба, совет, понимай, как хочешь.

Вальтер глянул из-под опущенных век:

– Твоему другу я обычно предлагаю взамен партейку. Шульга на все руки мастер. А с тебя взять нечего. Я с властью в азартные игры не играю.

– Было время – играл, – парировал Воха.

– Сам говоришь, времена меняются. Ладно. Как минимум, выслушаю тебя. А там видно будет. – Вальтер шумно отхлебнул из пиалы.

Воха к чаю больше не притронулся. Неожиданно он понял, что нервничает. Крепко так дрейфит. Руки его подрагивали, проще было их сцепить на груди. Птицы в клетках успокоились. Один кенар даже подал голос. Переливчатая трель вовремя прервала ход беседы, и Воха был благодарен пичуге за передышку. Он наклонился к Вальтеру, понизив голос: