Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

«Неужели она знает, что он сейчас скажет?» – подумал я. Похоже было, что да, знает. У меня даже мурашки по коже пробежали, настолько я был в этом уверен.

– Джозеф Скотчер, – провозгласил коронер, – не умирал.

– Что? Не умирал? В каком это смысле? – Первой, естественно, очнулась Дорро. – То есть вы хотите сказать, что он вообще не умер? Но ведь сейчас он мертв или нет? Проглотив яд, он ведь должен был умереть. Так о чем вы говорите?

– Ну, так мы до Рождества здесь просидим, – съязвил Кимптон.

– Прошу тишины! – Коронер был не столько рассержен, сколько озадачен. Похоже, что в ход его дознания впервые вмешивался кто-то из публики. – Председатель здесь я, и никто не имеет права говорить, пока я не дам ему – или ей – слово. Итак, я уточняю: Джозеф Скотчер не умирал до того, как принял стрихнин. Он не страдал брайтовой болезнью почек и вообще ничем не был болен.

– Это неправда! – закричала Софи Бурлет. – Если б доктор был здесь, он подтвердил бы, что это не так!

Мистер Земляной Орех поднялся с места и сказал:

– К сожалению, это чистая правда. Я читал посмертное заключение, подписанное доктором Клаудером, и долго говорил с ним потом. Почки мистера Скотчера были такими же розовыми и упругими, как у любого здорового человека.

– Вот поэтому я и назвал это обстоятельство немедицинским по своему характеру, – объяснил коронер. – Наличествующая смертельная болезнь – одно. Отсутствие таковой – это… гм, отсутствие ее у человека, который долгое время сообщал всем, что болен и обречен, это, я бы сказал, любопытный психологический феномен.

Я обернулся, чтобы взглянуть на реакцию присутствующих, и мне в глаза сразу бросилась злорадная ухмылка Кимптона – наверное, вызванная словами о любопытном психологическом феномене. Встретив мой взгляд, Рэндл расплылся в какой-то совершенно неуместной улыбке; казалось, он прямо вне себя от восторга. Сигнал был ясен: Кимптон все знал заранее и хотел, чтобы я это понял; но к чему так ликовать и упиваться своим торжеством? Разумеется, у него было больше возможностей заподозрить правду, ведь он знал Скотчера много лет, а я – всего один день.

Похоже, что знал не он один: Клаудия рядом с ним тоже сидела с видом торжествующего облегчения. «Наконец-то правда выплыла наружу, – как будто говорило выражение ее лица. – Я ни минуты не сомневалась, что так оно и есть».

Зато Майкл Гатеркол казался скорее виноватым, чем довольным. Он бросил на меня извиняющийся взгляд. «Я тоже знал, – ясно читалось в нем. – Простите, что ничего не сказал вам об этом».

Софи Бурлет сидела абсолютно неподвижно. Тихие слезы стекали по ее лицу. Филлис, Дорро, Гарри и Орвилл Рольф кудахтали, словно потревоженные куры:

– Как… Что… Почему?.. Какого черта?.. – Никто из них не подозревал, что Скотчер вовсе не был при смерти.

Я сидел как громом пораженный, слова коронера эхом отдавались у меня в ушах: «Джозеф Скотчер не умирал. Он не страдал брайтовой болезнью почек и вообще ничем не был болен».

Пуаро, сидя передо мной, тряс головой и что-то шептал. Леди Плейфорд повернулась посмотреть на меня, как я перед этим смотрел на других. Она тоже знала.

– Люди – затейливые маленькие механизмы, Эдвард, – сказала она мне вполголоса. – Во всем мире нет ничего более любопытного, чем они.

После дознания Пуаро Софи Бурлет и я поехали с инспектором Конри и сержантом О’Двайером в участок гарды в Баллигуртине. Это предложил сам Конри в присущей ему бестактной манере, едва мы вышли из зала суда. Больше того, он сразу недвусмысленно дал понять, что на сей раз сам будет задавать все вопросы, а нам велел помалкивать.

Однако разговаривать никому, похоже, и не хотелось. На крыльце здания суда мы не обменялись ни словом, даже не взглянули друг на друга. Я тоже молчал, хотя мысли у меня в голове кричали, если можно так выразиться, громче обычного:

Почки Джозефа Скотчера были здоровы, когда он был убит. Розовые, без единого изъяна. Без всяких признаков брайтовой или любой другой болезни, способной раньше времени свести человека в могилу. И все же Скотчера представили мне как человека, которого ждет скорый конец. Он сам говорил со мной о своей близящейся смерти…

Но как это возможно? По какой причине здоровый человек станет притворяться умирающим? Быть может, Скотчера самого ввели в заблуждение – какой-нибудь безответственный, злонамеренный врач? Я тут же вспомнил Рэндла Кимптона. Он был врачом, и в то же время я легко мог описать его и как безответственного, и как злонамеренного. Но он никогда не лечил Скотчера. Кимптон постоянно живет в Оксфорде, в Клонакилти бывает лишь наездами.