Пьер Леметр - Три дня и вся жизнь

– Нам известно… теперь можно проводить тесты!

– Какие еще тесты? – Антуан побледнел.

Господин Мушотт понял, что двигается в правильном направлении.

– Я подам на вас жалобу…

Антуан видел надвигающуюся угрозу, но еще до конца не осознавал, какие последствия она будет иметь для его жизни.

– Я подам на вас в суд и заставлю сделать генетическую пробу, которая неоспоримо докажет, что вы отец ребенка, которого носит моя дочь!

Антуан был сражен. Он открыл рот, но не мог ни говорить, ни спокойно обдумать ситуацию.

Этот дурак даже не понимает, к чему могут привести его слова.

– Оставьте меня в покое, – просипел Антуан.

– У вас еще есть возможность, – завершил разговор господин Мушотт, – избрать путь чести, а не позора, как для Эмили, так и для себя. Потому что, имейте в виду, ничто не заставит меня изменить свое решение! Я обращусь в суд, я потребую провести этот анализ, и вас обяжут, хотите вы или нет, жениться на моей дочери и признать ребенка!

Он по-военному развернулся и вышел, хлопнув дверью.

У Антуана подкосились ноги, он уцепился за дверной косяк. Необходимо что-то придумать.

Перескакивая через ступеньки, он взлетел по лестнице, заперся у себя в комнате и принялся мерить ее шагами.

Неужели ему придется жениться на Эмили Мушотт?

От этой перспективы его затошнило. И где они тогда будут жить? Эмили никогда не согласится уехать за границу, разлучиться с родителями. Да и потом, какой интерес будет представлять его личное дело для гуманитарной организации, когда он будет отцом ребенка одного-двух лет?

Неужели он обречен остаться в Бовале?

Это было невыносимо.

Антуан попытался представить ситуацию во всех подробностях. Господин Мушотт подаст жалобу. Он придет в кабинет судьи… который сочтет его просьбу смехотворной. «Такие вещи делаются только в случае изнасилования, господин Мушотт, – скажет он. – Ваша дочь подавала жалобу на изнасилование?..»

Нет. Антуан успокоился: никогда представитель судебной власти не даст хода подобному иску, это невозможно.

Но в то же время судья не преминет задать себе другой вопрос: если Антуан Куртен так уверен, что отец не он, почему бы ему не сделать этот тест? Судья, безусловно, заинтересуется человеком, который отказывается от генетического теста… в тот момент, когда только что обнаружена ДНК убийцы Реми Дэме. Кстати, ведь именно этот человек был одним из последних, кто видел Реми живым…

И тогда для очистки совести Антуана снова допросят.

А он знал, что не вынесет вопросов о том, что произошло двенадцать лет назад. Это невозможно. Он опять попытается солгать, сделает это плохо, растеряется, судья засомневается: это будет не первый случай, когда виновный в кровавом преступлении попадается на мелком проступке…

Возможно даже, судья вынесет постановление о проведении генетического анализа…

Лучше уступить.

И пройти тест сейчас, чтобы раз и навсегда покончить с подозрением, от которого Антуан никогда не отмоется.

Эта мысль немного успокоила его. Потому что, в конце концов, если он отец ребенка, то будет платить алименты, вот и все! Не может быть и речи о том, чтобы испортить себе жизнь, женившись на этой… Он поискал подходящее слово, но не нашел.

За стеной он слышал какие-то приглушенные звуки, постукивание; так двигаются осмотрительные люди в отелях с плохой звукоизоляцией, стараясь не шуметь.

Видимо, мать по привычке вела себя так, словно ничего не случилось, и прибирала в своей комнате, где и без того царил порядок, который Антуан наблюдал всегда, с самого детства.

Слышать, почти физически ощущать ее присутствие… Он оцепенел. Если Антуан признает себя отцом, то есть виновным, и откажется жениться на Эмили, семейка Мушотт разнесет это по всему городу, на Куртенов станут показывать пальцем…

Во что тогда превратится жизнь его матери?

Это ляжет пятном на ее репутацию. Для всех и каждого она станет матерью подлеца, неспособного взять на себя ответственность за ошибку, выполнить свои обязательства. Быть под постоянным обстрелом любопытных глаз, предметом нескончаемых обсуждений, терпеть моральные унижения – нет, она не вынесет такой жизни, это невозможно.

У Антуана нет никого, кроме нее; у нее – никого, кроме него.

Он не способен подвергнуть ее такому испытанию.

Она этого не выдержит и умрет.

Оставалось только одно: согласиться на тест и надеяться, что результат докажет его невиновность.

Во что он сам верил меньше, чем кто-либо другой.