Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

Эркюль Пуаро провел свой собственный эксперимент. Главный вход в дом был на замке, но боковая дверь, выходящая в сад, не запиралась до самого вечера, и около четверти второго, когда садовники ушли на ланч, а домочадцы собрались в столовой, сыщик зашел на территорию усадьбы, прошел к боковой двери и поднялся по лестнице в спальню умершего, так никого и не встретив. Попробовал он и другой вариант: через занавешенную дверь проник в кладовку, где хорошо слышал, что говорилось в кухне, находившейся в конце коридора, – и опять его не заметила ни одна живая душа.

Конечно, это было возможно. Но было ли так сделано? Ничто на это не указывало. Правда, Пуаро и не искал доказательств – его гораздо больше интересовали теоретические возможности. Об убийстве Ричарда Эбернети можно было говорить только с гипотетической точки зрения. А вот в деле об убийстве Коры Ланскене доказательства действительно были нужны. Для Пуаро важно было изучить людей, находившихся в доме в день похорон, и составить о них свое собственное мнение. План у него уже созрел, но прежде он хотел еще раз переговорить со старым Лэнскомбом.

Дворецкий держался вежливо, но соблюдал дистанцию. Хотя старик и не был так резко настроен против Пуаро, как Джанет, он тем не менее рассматривал этого иностранца, как внезапно появившуюся на стене надпись: «Вот к чему все мы придем!»

Дворецкий отложил кусок замши, которой любовно полировал серебряный чайник георгианской эпохи, выпрямился и вежливо произнес:

– Слушаю вас, сэр.

Детектив осторожно расположился на буфетном стуле.

– Миссис Эбернети рассказала мне, что вы планировали поселиться в сторожке у северных ворот, после того как закончите свою деятельность здесь?

– Именно так, сэр. Хотя сейчас все переменилось. Когда поместье продадут…

Пуаро жестко прервал слугу:

– Думаю, что это все еще возможно. Для садовников есть коттеджи, а сторожка не нужна ни жильцам, ни обслуживающему персоналу. Это все, вероятно, можно будет организовать.

– Что ж, благодарю вас за предложение, сэр. Но мне как-то не верится… Большинство постояльцев ведь будут иностранцами, нет?

– Да, иностранцами. Среди тех, кто бежал из Европы в эту страну, есть немало старых и недееспособных людей. В их собственных странах для них нет будущего, потому что у этих людей, как вы понимаете, родственников совсем не осталось. А сами они не могут зарабатывать себе на жизнь так, как это могут делать здоровые мужчины и женщины. Поэтому были собраны деньги, и теперь ими управляет организация, которую я имею честь представлять, – собраны для того, чтобы найти и обустроить для этих людей загородное жилье. Это место, на мой взгляд, подходит идеально. Так что дело можно считать решенным.

Лэнскомб тяжело вздохнул:

– Вы же понимаете, сэр, что больше всего на свете я бы хотел, чтобы этот дом остался в семье. Но я знаю, что нынче происходит за окном. Никто из семьи не может себе позволить жить здесь – да мне кажется, что молодым леди и джентльменам это и не нужно. Сейчас очень трудно найти помощников по дому, но даже если их найдешь, то это получается дорого и малоэффективно. Я очень хорошо понимаю, что роскошные усадьбы свое отслужили. – Дворецкий вздохнул еще раз. – И уж если этому дому суждено стать частью какой-то организации, то уж лучше пусть это будет организация, о которой вы только что говорили. Нам в этой стране повезло, благодаря нашему флоту и авиации и нашим храбрым молодым людям. Да и то, что мы находимся на острове, сыграло свою роль. А вот если б Гитлер высадился здесь, то мы все, как один, взялись бы за оружие и дали бы ему коленом под зад. Я уже не так хорошо вижу, чтобы метко стрелять, но ведь есть вилы, сэр, и их-то я и намеревался использовать в случае надобности. Мы гордимся тем, что всегда принимали пострадавших в нашей стране, и так это и будет продолжаться.

– Благодарю вас, Лэнскомб, – мягко произнес Пуаро. – Смерть вашего хозяина стала для вас, должно быть, сильным ударом.

– Именно так, сэр. Я служил у хозяина со времен его молодости. Мне в жизни очень повезло – он был лучшим хозяином на свете.

– Я разговаривал со своим другом, можно сказать, коллегой, – доктором Ларраби. Мы все думали, не было ли у вашего хозяина причин для волнения в последнее время – может быть, какая-нибудь неприятная беседа накануне смерти?

– Кажется, нет, сэр. Я такого не припомню.

– В то время у вас вообще не было посетителей?

– Накануне на чай приходил викарий. Еще было несколько монахинь – собирали деньги по подписке, – а к задней двери приходил какой-то молодой человек, все пытался продать Марджори щетки и ершики для мытья посуды. Помню, она еле от него отделалась. А больше никого.