Марджери Аллингем - Полиция на похоронах

– Отведите меня на чердак, – решительно попросил инспектор. – Все надо делать по порядку – только так и можно чего-то добиться.

Было уже почти три часа, когда работа инспектора в «Обители Сократа» наконец-то приблизилась к завершению. Мистер Боудитч и полицейский фотограф сделали снимок и слепок отпечатка в цветочной клумбе, а теперь стояли и молча разглядывали коллекцию разнообразных башмаков и туфель: Станислав распорядился, чтобы каждый житель дома принес свою пару обуви, включая обоих Кристмасов, отца и сына, живших в небольшом домике на краю поместья.

Дело, по всей видимости, зашло в тупик. Инспектор был мрачен, фотограф растерян, а неутомимый Боудитч изумлен до глубины души.

– Что ж, – сказал он, – вот фотография, вот слепок, а вот мерки. Похоже, нашей Золушки среди домочадцев нет. По размерам ни одна нога даже близко не подходит.

– М-да, – проворчал Станислав. – Можно бы устроить парад босоногих, да что толку – если бы у кого-то из домашних были такие ножищи, все остальные прекрасно бы об этом знали.

Боудитч громко захохотал.

– Факт! Даже у старика Табби Лейна с Боу-стрит ноги поменьше будут. Этот слепок как будто прямиком из музея естествознания доставили.

Станислав нахмурился.

– Полагаю, розыгрышем это быть не может? След настоящий?

– Еще какой настоящий! – заверил его Боудитч. – Вот здесь отчетливо видны следы ногтей, а на пятке осталась пара волокон синей шерсти. Как бы вам ни хотелось верить в обратное, след оставил живой человек. Таких ног я в жизни не видел!

Инспектор нахмурился еще сильней.

– Ближайшие по размеру – вот эти, – проворчал он, указывая на башмаки молодого Кристмаса. – Сходите-ка и снимите мерки с ноги этого малого, Боудитч. Только перестаньте смеяться – ведите себя прилично, как подобает полицейскому.

Перспектива встречи с хозяином чудесных ног чуть не убила Боудитча. Он побагровел и чуть не подавился от смеха; в его голубых глазках застыли непролитые слезы.

– Я мигом! А вы, уважаемый, идемте со мной, – обратился он к фотографу. – Мы должны это запечатлеть и повесить потом в рамочку.

– Законченный идиот, – сказал инспектор Кэмпиону, когда за полным надежд Боудитчем и его помощником захлопнулась дверь. – Мне нравятся люди с чувством юмора, но этот, ей-богу, просто клоун.

Мистер Кэмпион предпочел не комментировать слова друга.

– Вы в самом деле считаете, что это чья-то шутка? – после недолгого молчания осведомился он.

– Нет, не считаю, – с горечью ответил инспектор. – Я передумал. Силы небесные, да у нас и так хлопот полон рот – а тут еще какой-то плоскостопый босяк рисует мелом на окнах! Обувь можно вернуть хозяевам, мне она больше не нужна. Войдите!

Последнее распоряжение предназначалось тому, кто только что тихонько постучал в дверь.

На пороге появился Маркус, усталый и опечаленный. При виде коллекции башмаков на полу он удивленно приподнял брови, но ничего не сказал – за это инспектор тут же проникся к нему безмерным уважением.

– Прямо не знаю, что и поделать, – угрюмо произнес Маркус. – Мистер Фарадей настаивает, что его поцарапала кошка.

Инспектор хмыкнул.

– Вы ему объяснили, что он должен будет рассказать то же самое под присягой в коронерском суде?

– Да, – кивнул Маркус. – Но он как будто искренне верит, что все так и было. Впрочем, его беда ведь действительно никак не относится к делу, я прав?

Оутс ответил не сразу. Удар пришелся в точку.

– От меня вам защищать клиента необязательно, мистер Фезерстоун, – заметил инспектор. – Если его и надо от кого-то защищать, так это от самого себя.

Мистер Кэмпион принял весть об упрямстве дяди Уильяма близко к сердцу.

– Похоже, мне придется самому пройтись по барам, дабы спасти честь дядюшки, – сказал он, многозначительно посмотрев на инспектора. – Маркус, нам с вами предстоит кое-какая работенка. Вы ведь уже написали сэру Гордону Вудторпу?

Маркус, отвечавший на этот вопрос ранее, удивленно посмотрел на друга, но тут увидел лицо инспектора и выпалил:

– Разумеется!

Станислав Оутс стал чернее тучи.

– Пока рисунок не стираем. Можете успокоить домашних: в саду будут дежурить мои люди в штатском.

– То есть вы склонны полагать, что это не розыгрыш, инспектор? – спросил Маркус. Он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы уйти от щекотливой темы дяди Уильяма.

Несмотря на природную нелюбовь полицейских к вопросам штатских, мистер Оутс ответил вежливо, но уклончиво: