Тереза Тотен - Взрослые игры

Мне пришлось собраться с силами, чтобы не прерваться.

– Да, сэр. – Ополоснуть, и еще раз.

– Я рад за тебя. Да, рад. Ты будешь что-то представлять из себя. Что там вечно говорит старуха мать?

– Помни о призе.

– И что это там за приз, я забыл?

– Йель, сэр.

Повисла долгая пауза, потом он хохотнул.

– Время от времени даже эта тряпка делает что-то правильно. Ты это сделаешь, детка. Без сомнений, да, сэр. В тебе есть все самое лучшее от меня. Я еще буду гордиться тобой.

Видите? Иногда он бросал крученый мяч. Заставлял меня думать, что ему есть до меня дело.

И мне очень, очень стыдно признавать, как много это для меня значило. Как сильно я жаждала этого.

Я услышала звук откручиваемой пробки, виски полилось в стакан, потом – всплеск кока-колы. Началось. Мы вступили на очень опасную территорию. Отец в мгновение ока переходил от любезностей к ярости. Я услышала, как он фыркнул. Даже не поворачиваясь, я знала, что он качает головой.

– Глупые мысли – вот и все, что ты получила от нее. Из-за нее я хотела отказаться от стипендии. Никто из них не должен был знать, пока не будет слишком поздно. Мама и недели не продержится без меня. Мысль о том, что я никуда не поеду, переполняла меня гневом, от которого я становилась сама не своя. Когда бы я ни думала об этом, а я думала об этом и теперь, рот мой наполнялся горечью.

Я услышала, как он встал, вышел из комнаты, выдвинул ящик в гостиной и вернулся на свой трон на кухне. Я ополаскивала ножи и вилки так тщательно, словно собиралась передавать их хирургу.

– Интересно, твоя мать трахается с этим дантистом, на которого работает? Готов поспорить, что да. Думаю, этим она сейчас и занята. Зачем еще ему нанимать ее? Не так ли?

Скажи это, скажи! Слова карабкались по горлу, но были выжжены горечью. Слишком много ударов.

– Я спросил, не так ли, таракан?

Моя ладонь нашла нож для фруктов и стиснула его.

– Она не стоит и плевка!

Стипендия, страх, побои – все это было в руке, сжимавшей нож.

– Это ты и плевка не стоишь!

Я развернулась.

И я бы убила его, богом клянусь.

Только вот он держал стакан в левой руке, а в правой – пистолет. Пистолет.

Он хохотал и хохотал, когда я выронила нож.

– У тебя и характер мой. Признаю это, таракан. – Он сделал глоток и удовлетворенно отрыгнул. – Ну а теперь ты либо подготовишься к хорошей порке, либо… можешь вылизать мне ноги.

Мы смотрели друг на друга. Я не шевелилась. Мой отец положил палец на предохранитель. Должно быть, когда-то он был привлекательным мужчиной.

Я опустилась на колени и сняла его ботинки.

На «ДиСР» Крюгер были видны следы слез. Из ниоткуда появился носовой платок. Марк Редкин подтянул стул поближе, но не вплотную к столу Шупер.

– Временное перемирие, окей?

Сердце ушло в пятки. Интересно, есть ли в офисе кто-то еще?

– Вытрите лицо, пока страницы не испачкались. И не волнуйтесь об этом. Много кто пытался понять эту глупую книгу. – На его красивом лице читалась озабоченность. Голос был нежным, теплым.

– М-мне нужно было… Я просто должна была, эм… Он вздохнул, потом встал, закрыл книгу и выключил компьютер.

– Думаю, на сегодня достаточно. Все кипит, воспоминания обжигают, взгляд туманится. Это приказ, Кейт. Идите домой, погуляйте, поужинайте, посмотрите реалити-шоу, соберитесь с силами.

– Но…

– Оставьте это. – Он покачал головой. В его взгляде была грусть? – Обещаю, у нас еще будет возможность попробовать все снова. У вас еще будет такая возможность. Идите. Достаточно с вас на сегодня.

Видите? Это было почти, как если бы он меня проклял.

Так они и управляют вами.

И только когда Брюс кинулся ко мне с приветствиями, меня осенило. Конечно, он знал. Марк Редкин знал обо всем.

И все же, в этом знании, он был полностью рядом. Он меня понимал.

Он в твоей голове, Кэти. Выбрось его оттуда. Будь холодна, будь умна.

Перед ужином я приняла ванну и все это время говорила сама с собой. Я многому научилась у своего старика-отца: что делать, что не делать, как уворачиваться, как лгать. Мой старик был ходячий кладезь мудрости. Но в конце концов я научилась главному, и это был лучший урок – никогда не приходить на перестрелку с ножом.

Вода свободно бежала по ее голеням. Горячая. Когда ванна грозила переполниться, Оливия вытаскивала затычку, чтобы спустить немного воды. При этом она не закручивала краны. Через какое-то время она убрала затычку и позволила воде набираться и стекать одновременно. Она подумала, что это – метафора, но точно не знала, для чего.