Тереза Тотен - Взрослые игры

Оливия

Его будто нарисовали. Так он был красив, обнаженный. Оливия смотрела, как Марк плавно выскользнул из постели и надел брюки цвета хаки и черную футболку.

Он повернулся к ней и приложил к ее губам палец.

– Не говори ничего.

Оливия приподнялась на локте, безукоризненно белые шелковые простыни обмотались вокруг ее ног.

Марк застонал.

– Просто кивни. Я иду за кофе и бейглами, чтобы накормить мою королеву.

Она кивнула.

Марк улыбнулся, но не стронулся с места. Он стоял неподвижно в кипящей тишине и пожирал Оливию глазами. Потянулся и тыльной стороной пальцев пробежался от ключицы к лодыжке прикосновением таким легким, что она даже не была уверена, а касался ли он ее? Наверное, да, потому что тело отозвалось. Снова.

– Не шевелись, замри. Ты великолепна. Хочу видеть тебя такой же, когда вернусь.

Оливия кивнула.

Она даже не вздохнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

Она хотела гарцевать по комнате, смеяться, кричать и визжать. Она хотела любоваться собой в зеркале, обнимать себя. Что за ночь! Она упивалась удовольствием. Казалось, Марк знает о ней все. Кто она и что она чувствует. Он понимал ее, как никто другой, и, несмотря на все это, он любил ее. Он сказал ей это, некоторым образом.

– В тебе столько всего, что я люблю, Оливия.

Но она не должна была шевелиться. Марк серьезно относился к своим командам. Нет, не командам, как таковым, к желаниям. Именно так: он хотел, чтобы она делала для него некоторые вещи.

Но ей нужно было в туалет.

И она должна была выпить таблетки. Она не пила их вчера, и если не выпьет сейчас, это будет уже два дня пропуска. Где ее рюкзак?

Но Марк запретил ей даже шевелиться.

Она улыбалась своему отражению в ближайшем зеркале. Да. Это было больше, чем все то, что она могла себе вообразить. Она была безумно жива, каждый нерв звенел. Марк разбудил все.

Он любил ее.

Но ей действительно нужно было в уборную. Оливия осторожно встала. Она прошла в ванную, потом на цыпочках прокралась в безукоризненно чистую гостиную, где нашла свой рюкзак и бутылочку с таблетками. Не сводя глаз с двери, она, не запивая, проглотила таблетку. Затем на цыпочках вернулась в спальню, хихикая, потому что не могла бы сказать, почему ходит на цыпочках, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Спальня Марка Редкина была роскошной, но сдержанной. Все, чего касалась рука, было чувственно и прекрасно: шелковые простыни, замшевая спинка кровати, точеные тумбочки эбенового дерева и комод из нержавеющей стали.

Как она хотела открыть хоть один ящик.

Но лучше не надо.

Она аккуратно улеглась в ту же позу, тщательно проследив, чтобы простыни завивались вокруг нее точно так же, как раньше.

«Ты самое красивое создание из всех, кого я видел. Никогда не устану любоваться тобой, прикасаться к тебе. Знать, что ты моя».

Он любил ее.

И конечно, она любила его. Любила почти с самой первой их встречи. Уже тогда она поняла, что он может полностью вернуть ее к жизни. Вот почему Оливия готова была сделать все, быть всем для Марка Редкина. Всем, чем угодно.

Она услышала, как открывается дверь.

– Дорогая, я дома!

Марк хохотнул, и это заставило ее улыбнуться.

Да, она с радостью, охотно сделает все, что угодно, чтобы он был счастлив.

Уже сделала.

Что-то изменилось, и сильно. Большую часть времени Оливия была со мной телом, но не мыслями. О, в школе она, как и всегда, была такой же очаровательно отстраненной, но теперь она точно так же отстранилась и от меня. Мы всё еще делали вместе домашнюю работу. Все так же сплетничали о других девчонках и учителях. Она все еще донимала меня Джонни, даже настаивала на том, чтобы я пригласила его на вечеринку в Хай-Лайн. Да ни за что. И по большей части с Брюсом мы тоже гуляли вместе. Но «нас» больше не было, после того как я высказалась о Марке, «нас» больше не было.

Невысказанное оглушало.

Всю неделю я пыталась по ложечке скармливать ей темы для выпускного эссе. Мы должны были выбрать что-то, что относилось бы к нам лично, но имело бы широкое применение, вроде «успокаивающий эффект домашнего животного на четвертом году обучения», или «эмоциональный анализ целесообразности школьной формы по сравнению с повседневной одеждой», или «сравнительный анализ обучения в частных школах Нью-Йорка, Сан-Паулу и Сингапура». Я полагала, что по последней теме ее папа мог бы собрать много информации. Но Оливия взяла и выбрала: «Скрытая ценность финансовых сборов в системе частных школ».