Милана Бамур - 23:59

Преодолевая вязкую сонливость, Майк заставил себя сосредоточиться на лекции.

– По окончании университета, – вещал профессор, – вы будете способны оценивать поступающую информацию и анализировать данные, вы будете разбираться в анатомии, трупных явлениях и аутопсии…

Упоминание о трупных явлениях вызвало заметное оживление. Студенты зашептались, и заерзали на своих местах.

Профессор спрятал тонкую улыбку в элегантно подстриженных седых усах и невозмутимо продолжил:

– Вы будете не только знать, но и уметь использовать важнейшие техники криминалистического анализа и продемонстрируете это умение на реальных случаях.

Снова перешептывание и возбужденное шуршание в аудитории.

Профессор явно наслаждался собой. Тетя Джулия, будучи актрисой, посвятила любимого племянника в некоторые секреты мастерства, и сейчас Майк непроизвольно анализировал движения и голос преподавателя. Тот отпускал остроумные шутки, делая паузу точно в том месте, когда слушателям положено смеяться, повышал голос тогда, когда требовалось привлечь внимание и понижал его, создавая драматический эффект.

Майк восхищался людьми, которые чувствовали себя, как рыба в воде, перед большой аудиторией. Сам он начинал отчаянно краснеть, если ему приходилось говорить с незнакомыми людьми, голос его дрожал и срывался, проклятый страх удавкой сдавливал горло. Учитель в школе первые два года думал, что Майк страдает заиканием.

Майк потер ладонью слипающиеся глаза. Несмотря на ухищрения Ходжкинсона, он начал впадать в состояние среднее между сном и летаргией. Сознание его начинало уплывать. Проклятая ведьма со своими ритуалами! Из-за нее он чувствовал себя не выспавшимся и усталым на его первой в жизни лекции по криминалистике.

– Серология и анализ ДНК, – доносился как будто издалека профессорский голос, – криминалистическая токсикология, расследование пожаров, расследование случаев с использованием огнестрельного оружия, анализ документов, энтомология и криминальная психология…

*

Курс «Практические навыки в криминалистике» проходил в новом корпусе. Майк с трудом нашел нужную аудиторию и, тихо проскользнув в дверь, занял место в последнем ряду. Брент Станфорд – так звали преподавателя. Отзывы о нем были противоречивыми. Половина студентов, закончивших курс, его ненавидела, вторая половина – обожала. Все, без исключения, упоминали о его чувстве юмора, причем, та половина студентов, которая ненавидела Станфорда, явно пострадала от его насмешек, а та половина, которая обожала – смеялась до слез над первой половиной.

Крупный мужчина с зычным голосом, ажитированно размахивающий руками, менее всего походил на преподавателя. Если бы Майк случайно встретил его на улице, то, наверно, принял бы его за портового грузчика. Костюм неопределенно-серого цвета сидел на нем не то, чтобы, как на корове седло, но, скорее, как костюм на корове.

– К концу этого курса вы научитесь интерпретировать данные лабораторного анализа, – гремел он, подтягивая сползающие штаны, – читать графики и карты, делать статистический анализ. Наука, как известно, говорит языком математики, а криминалистическая наука не только говорит, но кричит, шепчет и поет песенки на математическом жаргоне. Поэтому сегодня мы начнем с того, что вспомним некоторые формулы из школьного курса.

Майк вздохнул. Вспоминать школьный курс очень не хотелось. Единственное, на что Майк надеялся, так это на то, что Станфорд сосредоточится на письменных работах. В математике Майк не был гением. Он успешно справлялся с задачами, когда у него было достаточно времени, чтобы подумать, но в условиях стресса, на экзаменах, он терял голову и начинал делать глупейшие ошибки. Старый учитель математики, знавший Майка и его семью, закрывал глаза на ошибки и завышал ему оценки. Возможно, этому способствовало знакомство старого математика с тетей Джулией, – он много лет был горячим поклонником ее актерского таланта. Однако, Майк прекрасно сознавал, что новые преподаватели в университете, не знающие особенностей его характера, могут и не проявить подобного понимания, а тетя Джулия, лучший друг и советчик, была далеко.

– Я начал свою карьеру с математики, – тем временем рассказывал профессор, снова подтягивая съезжавшие с бедер мешковатые штаны, – но потом решил, что математика – слишком сложная наука и решил переключиться на химию. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что химия – это наполовину математика…