Милана Бамур - 23:59

Тем временем, Арчер продолжал:

– И я боялся! Я думал о том, что рукописи неизвестных писателей не принимают в издательствах, что литературные агенты не хотят иметь дело с начинающими авторами, что если я не добился никаких успехов в области гражданского права, то каковы мои шансы в литературе? У меня не было уверенности ни в чем. Но однажды мне пришла в голову мысль. Я подумал, что между написанием первой и двадцать первой книги нет большой разницы, ведь двадцать первую книгу, – вдумайтесь в это! – я тоже когда-нибудь напишу в первый раз! И она будет так же уникальна, как и первая книга, и ее создание будет связано с теми же трудностями и страхами, что и первая книга! И я представил себя тридцатипятилетним маститым писателем, который в одно прекрасное утро проснулся у себя в своем собственном доме, ничего не помня о том, как он провел последние десять лет. В этой своей фантазии я выглянул из окна и увидел на подъездной дорожке «Роллз-Ройс», который, очевидно, принадлежал мне, так же как и дом. Стены моей спальни были увешаны фотографиями, на которых я был снят с различными знаменитостями, и на каждом снимке я держал в руках книгу. Названия книг были разными, но на каждой обложке я видел свое имя. Тогда я посмотрел на стол и заметил на столе письмо от главы одного из самых уважаемых лондонских издательств. В этом письме он поздравлял меня с выходом очередного, двадцатого по счету, романа и торопил со сдачей в срок новой рукописи. Даже осознавая, что это всего лишь фантазия, я запаниковал. Как я, потерявший память, ничего не помнящий о том, как пишутся книги, забывший даже правила орфографии, смогу написать хоть одну строчку? Но потом я посмотрел на фотографии, на мои книги, стоявшие на полках и подумал: если я смог написать все это, значит, во мне это уже есть. Во мне есть все, что нужно, чтобы написать эту проклятую книгу! Талант, настойчивость, опыт, мастерство, знания! Я почувствовал уверенность, зная, что у меня за спиной уже есть двадцать написанных и изданных книг, любовь читателей, зависть собратьев, счет в банке, Роллз-Ройс в гараже, блондинка-секретарша в приемной… Я вернулся из своей мечты в реальность и написал двадцать первую по ощущениям, хотя и первую в хронологическом порядке, книгу.

Внимание Майка привлекла возня в правом углу сцены. Брент Станфорд осторожно пробирался на свободное место за столом преподавателей. Осторожность, впрочем, была словом, мало совместимым с грузной слоновьей грацией Станфорда. Майк заметил, как Ходжкинсон поморщился и отдернул ногу, на которую Станфорд наступил в своем стремлении побыстрее занять вакантное место. Красавица-блондинка внезапно оживилась, повернулась к своему соседу, лысому толстячку, и быстро зашептала ему что-то на ухо, игриво положив руку на предплечье. Толстячок приосанился. Родерик Тодд, слегка усмехнувшись, галантно отодвинул стул. Станфорд, отдуваясь, благодарно похлопал его по плечу, приземляясь на сиденье. Арчер Мур, заметив движение, слегка повернул голову, не переставая говорить. Лицо его осветилось, когда он заметил новоприбывшего. Станфорд, в ответ, поднял руку в приветственном жесте.

Писатель прошелся по сцене широкими шагами.

– Не ждите, когда умные преподаватели вложат в ваши головы физику, химию или биологию, начинайте производить опыты прямо сейчас, пока вы еще ничего не знаете, только так у вас будет шанс заметить что-то новое, что-то такое, чего не замечают маститые профессора, привыкшие, что реальность повторяет картинку в учебнике! И пусть в процессе вашего поиска вы взорвете к чертовой матери пару лабораторий, покрасите вашего кота или вашу бабушку в синий цвет, – по аудитории прокатился смех и Арчер Мур поднял бровь в комическом недоумении.

– Вы думаете, я шучу? – прогремел оратор, – Много лет назад весной, однажды из всех питьевых фонтанчиков в университете повалил черный пар. Несколько минут все были в шоке, в университете началась срочная эвакуация, но вода вскоре снова стала прозрачной и срочно прибывшие специалисты не нашли причину странного явления. Это была студенческая проделка, химический эксперимент, если хотите. Затейника искали, но так и не нашли. Однако я знаю этого парня. В то время он был всего лишь студентом, любившим экспериментировать с красками, сейчас он – один из величайших химиков нашего времени. Я до сих пор дружу с ним, он любит вспоминать, как он хотел покрасить питьевую воду в зеленый цвет и удивить студенческое общество, но, вместо этого, совершил первое в своей жизни открытие. Он говорит, что если бы в то время лучше знал химию, то ни за что не совершил бы ошибки, приведшей к этому открытию.