Микаэль Юрт - Ученик

Это невозможно.

Просто совершенно невозможно.

Тем не менее это правда.

Это он осознал, продолжая лихорадочно искать среди фотографий, допросов, свидетельских показаний и личных данных. Повсюду он находил связь и аллюзии, которых прежде не видел. Правда вставала, точно самостоятельное бледное тело, вытесняя сомнения, надежды и мягкие неясности. Она, словно неведомая сила, захватила его душу. Он дрожал, едва дыша. Это жуткое понимание напомнило ему о том разе на берегу в Као Лаке, когда его нутро уже однажды сталкивалось с этой белой, как мел, непримиримой фигурой. В тот раз, когда он, полуобнаженный, окровавленный и едва живой сидел среди мусора и листьев пальм, ее движение окрашивалось в черный цвет скорби и парализовало его. На это раз в офисе Госкомиссии понимание перешло в откровенный страх. Убийственный страх. Он пытался сосредоточиться, отогнать эту мысль, чтобы каким-то образом справиться с охватывающей его паникой. Ударил со всей силы кулаком по столу. Выдавил из себя хриплый вопль. Все для того, чтобы обрести какого-то рода концентрацию и управление. Через несколько минут усилием воли ему удалось встать. Его качнуло, но он вновь обрел равновесие и нетвердыми шагами подошел к окну, чтобы иметь перед глазами что-нибудь другое, а не фотографии убитых женщин, разложенные по столу и развешанные на стене. На улице по-прежнему светило солнце. «В тот день на берегу оно тоже светило», – услышал он собственные мысли, и внезапно начал мысленно нащупывать руку Сабины. Ему хотелось удержать ее. На этот раз не выпустить. Спрятаться в ее детской ручке и раствориться в ее нагретой солнцем коже и мягких пальчиках. На мгновение он увидел Сабину перед собой: круглые белые щечки, голубые полные жизни глаза, локоны на затылке. Он крепко держал ее. С одинаковой силой хотел защитить ее и обрести защиту. Обрести защиту от правды, присутствовавшей в этой невозможной связи. Навсегда исчезнуть вместе с дочерью.

Внезапно она пропала. Вырванная из его объятий. Снова. Он остался один. В конференц-зале, полном фотографий других мертвых. С убийственной правдой в качестве единственного спутника.

Он выпрямился.

Встал в точности, как в тот раз на берегу.

И медленно пошел прочь.

Реакция Урсулы поначалу удивила Торкеля. Он подозревал, что наткнется на злость, но получил в ответ, скорее, бледность и молчание. Потом посыпались вопросы. Как это возможно? Неужели это правда? В том, что Себастиан Бергман сумел оскандалиться, ничего необычного не было, но что так грубо и таким образом, это казалось невозможным даже Урсуле. Она расхаживала взад и вперед по маленькому балкону, пытаясь навести порядок у себя в мыслях. Себастиан переспал с лежащей в комнате женщиной. Потом женщину убили. Все произошло в течение полусуток плюс минус несколько часов. Кто-то копирует Эдварда Хинде. В мельчайших деталях. Когда-то именно Себастиану удалось посадить Хинде, расставить по местам последние фрагменты мозаики. Это был величайший миг Себастиана как специалиста по психологическим портретам, сделавший его тем, кто он есть. Как ни крути, Урсула возвращалась к той же пугающей невозможности.

Это взаимосвязано.

Хотя этого быть не может.

Вместе они быстро решили, что необходимо проинформировать всю команду. Когда они сбегали вниз по лестнице, в глубине бушующей души Торкеля присутствовала рациональная часть, которая поздравляла его с тем, что ему хватило ума предоставить группе коллективно принимать решение о подключении Себастиана к расследованию. В противном случае это стало бы его собственной невероятной проблемой. Он ненавидел себя за то, что вообще способен так думать, это казалось мелочным, когда в квартире наверху лежит убитая женщина. Однако эта мысль не покидала его, хоть он и отгонял ее.

Билли удалился от полицейских машин и любопытных, которые уже начали собираться. Он разговаривал по телефону, расхаживая взад и вперед. Ванья встретила их и кивнула в сторону Билли.

– Он пытается локализовать бывшего мужа, чтобы мы могли послать туда машину. – Билли отвернулся от них, продолжая дискуссию с человеком на другом конце провода. – Мы установили, что сын Аннетт в Канаде. Местная полиция отыщет его и поговорит с ним. Если он не свяжется с нами сам, мы позвоним ему позднее.

Торкель нетерпеливо кивнул. Все это, конечно, хорошо, но оповещение родственников, несмотря ни на что, в данной ситуации является далеко не первым в перечне важных дел.