Микаэль Юрт - Ученик

Из обратной поездки в управление Себастиан почти ничего не запомнил. Помнил, что предпочел сесть на заднее сиденье. Помнил, что вела машину женщина в полицейской форме. Он был полностью поглощен попытками разобраться в этом дне. Где-то на полпути парализующая паника начала отпускать. Вернулось логическое мышление. Он обрадовался. Ему требовалось функционировать. Он нуждался в своем интеллекте. Ситуация была экстремальной. Аннетт Виллэн мертва. Убита. Главный вопрос, которым Себастиан едва решался задаваться, заключался в том, сыграл ли он сам в происшедшем какую-то роль. Он переспал с Аннетт Виллэн. Убили ее вскоре после этого.

Ему хотелось верить в случайность.

Что это воля случая.

Прихоть судьбы.

Ему всей душой хотелось верить в то, что так оно и есть. Но насколько велика правдоподобность того, что убийца намеренно выбрал именно Аннетт Виллэн? Крайне мала.

Они пока не установили никакого географического рисунка в выборе жертв. Одна – в Тумба, одна – в Бромме, одна – в Хамне. А теперь Лильехольмен. Остальных женщин убили в собственных домах, двоих на виллах и одну в кондоминиуме. Теперь он нанес удар в большом многоквартирном доме. Это означало повышенный риск обнаружения и еще больше говорило о том, что это не случайность. К сожалению. Как ни крути, Себастиан приходил к одному и тому же выводу.

Это как-то связано.

Он и Аннетт.

Аннетт и убийца.

Себастиан поднялся в помещение Госкомиссии. Без какого-то особого плана. Ему следовало ждать Торкеля. Он даже не знал, позволят ли ему оставаться и дальше.

Он отправился в Комнату. Здесь он, по крайней мере, мог закрыть за собой дверь и спокойно побыть наедине со своими лихорадочными мыслями. Себастиан встал перед большой доской с фотографиями и записями. Изучил временной график Билли. Посмотрел на снимки предыдущих жертв. Вскоре тут будет висеть Аннетт Виллэн. Никто из них особенно не молод. Всем за сорок. Возможно, в этом что-то есть. У их жизней имеется история. Больше возможностей для «рисунка», относящегося к прошлому. Он знал, что Билли уже все исследовал, но ему все равно предстояло ждать Торкеля, а прежде чем тот вернется, могут пройти часы. Чем-то надо заняться. Работа хотя бы оттеснит другие мысли.

На столе лежали три папки с материалами о жертвах. Полицейские оставили документы, торопясь в Лильехольмен. Себастиан сел и пододвинул папки к себе. В них была собрана вся информация о каждой из убитых. От официальных выписок из материалов налоговой службы и регистраций по месту жительства до технических доказательств и допросов всех: от родных и близких до коллег и соседей. Может ли он обнаружить здесь что-либо, чего никто не заметил? Шанс минимален. Эта команда лучшая в Швеции. Однако он решил попробовать.

Ему это необходимо.

Необходимо попробовать понять.

Он принялся читать. Первая жертва. Мария Ли. Относительно недавно разъехалась с мужем Карлом, но официально развод еще не оформлен. Имелся длинный допрос будущего бывшего мужа, или как его там надо называть, на десяти страницах А4. С него Себастиан и начал. Женаты они с Карлом были долго, но детей не имели и отдалились друг от друга. Мария Ли работала в сити финансовым руководителем агентства по лизингу персонала. Он работал в «Теле2» и в прошлом году познакомился с молодой женщиной, с которой тайно вступил в связь. Далее быстрой чередой последовали обнаружение, скандалы и разрыв. Мария Ли выкупила у Карла его долю в вилле. Он нуждался в деньгах. Его новая женщина уже ждала ребенка, и они искали общее жилье. Мария Ли как раз только что подала ходатайство о возвращении девичьей фамилии, Кауфман, и они…

Себастиан замер. Перечитал фамилию. Не может быть.

КАУФМАН.

К А У Ф М А Н.

Урсула закончила фотографировать и предпочла подождать с перемещением и обследованием тела, пока приедут судебные медики. Полицейский транспорт для перевозки трупов задерживался из-за тяжелой автомобильной аварии, и Урсула подошла к окнам гостиной, чтобы дать глазам отдохнуть на чем-нибудь другом, кроме постели с мертвенно-бледным телом и запекшейся кровью.

На улице еще продолжался прекрасный летний день с ярко-голубым небом. Палящее солнце переместилось к западу и хотя бы не светило в квартиру с полной силой, но в закрытой, почти раскаленной комнате жара по-прежнему была удушающей. Урсула осторожно надавила на балконную дверь и ступила на темный деревянный настил. Тут было, по крайней мере, чуть прохладнее. Маленький балкон оказался любовно обустроенным, из терракотового горшка с орнаментом по бетонной стене раскинулся большой роскошный куст желтых плетистых роз. Куст был хорошо ухожен. Урсула почти не сомневалась в том, что это роза «леверкузен». Ее мать Ингрид была помешана на розах и посадила два подобных куста возле входной двери в летний дом в Смоланде [23]. Она пыталась обучить Урсулу искусству выращивания роз, но в памяти сохранились только названия нескольких сортов и запах опрыскивателя против растительной тли. Урсула прошла по балкону подальше. Возле кофейного столика во французском стиле, из покрашенного в белый цвет металла, стояли два складных деревянных стула. На столике стояла только голубая эмалированная сахарница с тонкими белыми цветочками по бокам. Вскоре, вероятно, кто-нибудь ее поднимет и задумается, что ему или ей делать с ней и с остальными вещицами из квартиры. Вещи, остающиеся после нас. Подойдя к перилам балкона, Урсула посмотрела на шоссе Эссингеледен и на простирающийся за ним зеленый лес. Увидела, как по многополосному шоссе проносятся машины, каждая на пути к своей цели. Внутри квартиры одна жизнь уже закончилась, а снаружи все продолжают мчаться мимо. Так оно и происходит. Жизнь – это река, ее не остановишь, как бы тебе этого ни хотелось. Как бы тяжело ни было тому, кто пострадал, чуть поодаль жизнь все равно продолжается. Как всегда. Урсула сделала глубокий вдох, дав кислороду наполнить легкие. Потом закрыла глаза и задумалась. То, что убийца тот же, нет никаких сомнений. Все сходится: от ночной рубашки, нейлоновых чулок, зияющей раны на горле до изнасилования сзади. Чтобы окончательно убедиться, она поискала чулан, запиравшийся снаружи. Внутри квартиры ничего подобного не оказалось, но Урсула предположила, что едва ли многое изменилось с тех пор, как она сама жила в квартире, хотя прошло много лет. Должна существовать кладовка. И она действительно имелась. В подвале.