Микаэль Юрт - Ученик

Себастиан продолжал идти вверх, не сбавляя темпа.

– Причем тут твои книги? Что он сказал?

Торкель тяжело дышал между каждым предложением. Себастиан не отвечал. Просто продолжал идти. Теперь тоже начиная дышать с трудом.

– Себастиан, ответь мне!

Голос почти надорванный. Себастиан остановился. Торкель вне себя от беспокойства. Разумеется. Он заслуживает тех немногих ответов, которые можно дать.

– Он сказал, что там написано, где Хинде.

– В твоих книгах?

– Да, в одной из них.

– Ты же их написал, неужели не помнишь?

Себастиан даже не ответил. Если бы он помнил, то не бежал бы вверх по лестнице. Тогда бы он рассказал. Беспокойство, из-за него они не способны ясно мыслить. Он двинулся дальше. Торкель следом.

В кабинете Торкеля Себастиан сразу подошел к книжному стеллажу. Он незамедлительно узнал коричневые корешки с желтым текстом. Вытащил первую книгу. Она называлась «Он всегда казался таким приятным». С подзаголовком: «Эдвард Хинде – серийный убийца». Цитату он позаимствовал у человека, работавшего вместе с Эдвардом в течение трех лет. В точности как и все остальные, с кем Себастиан разговаривал в процессе работы, коллега ни на минуту не думал, что в Хинде есть что-то подозрительное. Ничего удивительного. Эдвард Хинде был личностью, исключительно владевшей искусством манипуляции и камуфляжа. Подавляющее большинство видело только то, что ему хотелось, чтобы они видели.

– Ты знаешь, где надо искать? – нетерпеливо спросил Торкель.

– Да. Подожди.

Себастиан быстро открыл нужную страницу и принялся читать:

Для серийного убийцы типа Эдварда с потребностью к структурированию чрезвычайно важен выбор места убийства. При выборе географическому положению не отводится ведущая роль. Расстояние от дома, возможности добраться туда и оттуда и потенциальные пути бегства – все подчинено символической ценности…

Он перескочил дальше.

Выбор домашней обстановки в качестве места нападения определяется, в первую очередь, не контролем – во всех случаях, совершая убийство, он находился в жилище жертвы впервые. Главным в выборе места преступления является ощущение надежности. Может показаться противоречивым, что он чувствовал себя надежно там, где оказывался впервые; но там, где женщины не ожидают нападения, значительно меньше риск, что они окажут сопротивление или сумеют убежать…

Себастиан умолк и продолжил быстро проглядывать страницу.

– Вот.

Если у него по какой-то причине не получится совершить преступление в квартире жертвы, он, скорее всего, прервет задуманное. В качестве последнего варианта Хинде указывает, что может попытаться воссоздать, или, что еще лучше, вновь посетить одно из мест, имевших для него наибольшее значение. Например, место, где когда-то зародились его фантазии или началась серия убийств.

Себастиан захлопнул книгу.

– Где началась серия убийств, – повторил Торкель. – Где было первое убийство?

– Точного адреса я не помню, но это было к югу от города. В Вестерберге или Мидсоммаркрансене, или где-то в этом роде.

– Билли найдет.

Торкель пошел искать Билли. Себастиан отправился следом.

– Фантазии, наверняка, зародились у него дома, – сказал он. – После смерти матери. Тогда начались нападения.

Он встретился с Торкелем взглядом. Надежда и напряжение казались почти физически ощутимыми.

– Его родительский дом находится в Мэрсте [53].

Мать Эдварда, Софи Хинде, прожила в доме своих родителей до самой смерти. На уединенном крестьянском хуторе неподалеку от района Ринкебю, к северу от Мэрсты. Там Эдвард и вырос. Себастиан дважды посещал этот дом в конце девяностых годов, пока писал первую книгу. Уже тогда в доме никто не жил, и он стоял заброшенным.

Они с Торкелем ехали в одной из головных машин группы захвата с синим проблесковым маячком по шоссе Е4 в северном направлении. За ними следовали два больших фургона с остальной частью опергруппы. Торкель и руководитель группы что-то обсуждали, разложив перед собой карту. Полиция Мэрсты уже оцепила подъездные пути к дому, но Торкель решил, что врываться будет группа захвата. Они обучены и имеют оборудование. Полицейским Мэрсты предстояло играть роль резервного подразделения. Захват представлял большую сложность. Дом, конечно, находился на отшибе, что было удачным, но, принимая во внимание открытые поля вокруг, подойти близко, оставаясь незамеченными, было трудно. То, что в заложниках оказался сотрудник полиции, увеличивало нервозность и моральное давление. Не потому, что подобные мгновения бывали когда-нибудь лишены напряженности. Но в каком-то смысле казалось страшнее совершить ошибку, когда в опасности жизнь коллеги.