Кен Фоллетт - Игольное ушко

И таким оказался каждый второй самолет.

Всего же их здесь находилось не менее тысячи.

Фабер поднялся во весь рост, краем глаза непрерывно наблюдая за палаткой, готовый снова залечь при малейшем движении. Он обошел весь этот липовый аэродром, осматривая муляжи истребителей и бомбардировщиков, увязывая это с фальшивыми казармами и размышляя над смыслом увиденного.

Не составило труда догадаться: если он еще побродит по округе, то обнаружит не один такой «аэродром» и такие «казармы», возведенные словно для съемок кинофильма. А выйдя к заливу Уош, наверняка увидит целую флотилию крейсеров и десантных кораблей из той же фанеры. Стало быть, это крупномасштабный, тщательно подготовленный, дорогостоящий, неслыханный по дерзости обман. Конечно, одурачить с таким цинизмом находящегося рядом человека невозможно, но ведь трюк и не был рассчитан на наземных наблюдателей. Предполагалось, что всю эту постановку можно будет созерцать только с воздуха.

Даже летящий на небольшой высоте самолет-разведчик, оснащенный самым совершенным оборудованием для съемки, доставит в Германию фотографии, недвусмысленно показывающие огромную концентрацию в этом районе живой силы и техники противника.

Стоило ли удивляться, что в Генеральном штабе готовились отразить высадку к востоку от Сены?

Само собой, у подобной операции есть и другие составляющие, как теперь догадывался Фабер. Британцы упоминают о «первой американской армии» в многочисленных сообщениях по радио, используя коды, которые легко расшифровать. Фальшивые донесения от агентов поступают в Гамбург через дипломатические каналы в Испании. Возможности для дезинформации открываются поистине безграничные.

У союзников имелось четыре года для подготовки к вторжению. Основные силы германской армии сражались в России. И стоит англо-американскому десанту отвоевать себе плацдарм во Франции, остановить их будет уже невозможно. У Германии есть лишь одна возможность – встретить их на берегу во время высадки и уничтожить, сбросив обратно в море. Вот почему ошибка с местом вторжения стала бы роковой, лишив немцев даже этого шанса.

Планы врага открылись ему со всей очевидностью и оказались до крайности просты, но в своей простоте совершенно убийственны.

Фаберу необходимо информировать обо всем Гамбург.

Да, но поверят ли ему?

Стратегию войны лишь в исключительных случаях меняли из-за мнения одного человека. Его влияние очень сильно, но станет ли этого достаточно?

Идиот фон Браун не поверит ему ни за что. Он многие годы ненавидит Фабера, и конечно же, ухватится за возможность дискредитировать его. Канарис, фон Ренне… В этих людей уже не верил он сам.

Кроме того, существовала еще одна проблема: радио. Он не хотел доверять сообщение такой важности радиоволнам. Не первую неделю он кожей чувствовал: шифровки через передатчик уже не гарантируют секретности. А если британцы узнают, что их трюк разоблачен…

Оставался только один путь: он должен добыть доказательства и лично доставить в Берлин.

Необходимы фотографии.

Он сделает снимки этой гигантской липовой армии, а затем отправится в Шотландию к месту встречи с подводной лодкой. Он собственноручно вручит фото фюреру. Ни много ни мало.

Но для фотосъемки необходим свет. Придется дождаться рассвета. Он вспомнил о полуразвалившемся амбаре, который заметил по пути. Остаток ночи можно провести там.

Сверившись с компасом, он двинулся в нужном направлении. Амбар оказался дальше, чем он предполагал, и добрался он до него лишь час спустя. Это была старинная деревянная постройка с зиявшими в крыше дырами. За отсутствием пищи крысы давно покинули его, и лишь с потолка свисали несколько летучих мышей.

Фабер улегся на какие-то доски, но сон не шел к нему. Он просто не в состоянии оказался заснуть, зная, что теперь, вероятно, от него одного зависел исход войны.

Рассвет в тот день должен был наступить в 5 часов 21 минуту. В двадцать минут пятого Фабер покинул свое укрытие.

И хотя поспать не удалось, два часа отдыха благотворно подействовали на его тело, и он пребывал в приподнятом настроении. Западный ветер разогнал облака, но луна скрылась, сменившись тусклым светом звезд.

Он точно рассчитал время. Когда он добрался до «аэродрома», горизонт уже просветлел.

Охранники по-прежнему находились в своей палатке. Если повезет, они какое-то время еще будут спать. Фаберу и самому доводилось участвовать в таких дежурствах, и он по опыту знал: тяжелее всего бодрствовать именно в последние предрассветные часы.