Leo Vollmond - Карточный домик. Проклятье королей

– Но ты же его видишь, – не согласилась с ней Форман. – Смотришь, задрав голову, и не можешь отвести взгляд. И как бы высоко он не летел, тебе всегда будет хотеться оказаться рядом с ним, – сочувственно говорила она, опять не намекая ни на кого конкретного и намекая на всю ситуацию в целом.

– А я буду держать свою синицу в руке, и смотреть, как же журавлю идет это чистое синее небо, но я буду не одна и мешать его полету тоже не буду. Мне так высоко, как он, не взлетать, Черри, а журавлю всегда нужно будет небо, – когда Эванс замолчала, на пороге кухни уже стояла Либерсон, утиравшаяся полотенцем и обменявшаяся с Черри взглядами.

Форман помотала головой в ответ и отмахнулась. Либерсон последовала молчаливому совету Черри и не стала лезть к подруге в душу. Она всегда чувствовала себя там медведицей в посудной лавке, и порой причиняла большой ущерб неловким словом или едва заметным замечанием. Какой бы неуязвимой Эванс не пыталась казаться, но и у нее есть гордость, причем побольше, чем у многих, оттого она и вцепилась в свою синицу.

Эванс же молча смотрела в хмурые облака и вспомнила, как же прекрасно было время, когда она смотрела только в землю и не видела никого вокруг себя. Не поднимала взгляд, чтобы на фоне ослепительного солнца увидеть того, что никогда не могла заполучить. Ни прикормить, ни приручить, ни заковать в клетку. Подрезать журавлям крылья – кощунство. Они должны летать. Высоко-высоко, расправив крылья, парить над землей и растворяться в знойном воздухе сливаясь с горизонтом, пока ты бережно держишь свою синицу в руке. Какой же он красивый – журавль в небе, жаль только, что он птица не ее полета, и ей к нему никогда не взлететь.

Посреди глубокой ночи входная дверь в квартиру открылась от широкого маха ноги и практически слетела с петель, ударяясь о противоположную стену. Тесное пространство гостиной сразу же наполнилось громким топотом тяжелых шагов по скрипучему деревянному полу, и человек, миновав коридор, уверенно шел по направлению к спальне, не останавливаясь ни на секунду.

– Пошли, мышка, хватит спать! – громыхнул знакомый низкий рокот над ухом спавшей девушки.

Подскочив на постели от грозного голоса, бившего волнами гнева в сонное сознание, Эванс едва успела разлепить глаза и потянуться к кобуре, висевшей на изголовье кровати. Внезапный нарушитель спокойствия оказался настолько подстегиваемым клокочущим внутри чувством, добавлявшим тому скорости и решимости, что его сильная рука вытащила девушку прямо из кокона теплого одеяла. Руки со стальной хваткой на худых плечах встряхнули расслабленное тельце, словно свежевыстиранную простыню, сходства с которой Эванс добавляла ее природная бледность. Столь грубая и быстрая проверка на целостность и работоспособность прогнала сон окончательно.

Подавив в себе желание встряхнуть ее еще пару раз подобным образом, Адам, подцепив Эванс под локоть, проволок через всю квартиру до входной двери и даже не дал девушке умыться и принять должный вид для аудиенции столь уважаемого гостя. Заплетаясь ногами и спотыкаясь на ходу, еще не отошедшая от крепкого сна девушка посмотрела на таймер микроволновки, отмеривший «1 a.m.». «Самое время для прогулок босиком», – подумала она, спросонья влетев в спину Ларссона и прочертив носом и щекой по жесткой ткани его пальто.

Шерстяной предатель, что нагло прописался в углу гостиной, а накануне носившийся по городу, как угорелый, спал без задних лап, и на вторжение врага на суверенную территорию лишь поднял голову и повел ушами. Зевнувший клыкастой пастью полуволк лениво наблюдал за копошившимися в квартире двуногими, свернувшись на разбросанных по полу диванных подушках. «Предатель», – обиженно подумала Эванс и шмыгнула носом, который после встречи с пальто босса защипало.

Ее заторможенность и медлительность Адама совершенно не впечатляли, несмотря на нехарактерное для Эванс молчание, а скорее злили еще сильнее, да вроде бы сильнее было уже некуда. Отлепив Эванс от пальто, на котором мерзавка уже успела задремать, Адам подцепил ее под мышку и протащил так остаток пути до входной двери.

– Поставьте мен… – закончить возмущение Эванс не дало пальто, прилетевшее в нее с завидным ускорением, когда у входной двери ее поставили на ноги.

Следующим номером в нее швырнули сумкой, шарфом, а под ноги пнули ботинки. Сроки на сборы, очевидно, были ограниченными, а на горизонте замаячил дедлайн, поэтому Эванс без возражений оделась и вышла из квартиры в пальто поверх пижамы. Благо, чёрный костюм с маленькими скелетами вполне сходил за спортивный. Шерри оживился и поднялся на лапы, виляя хвостом и втягивая носом воздух.