Leo Vollmond - Карточный домик. Проклятье королей

– Ты вдова, это другое, – Мира отрицательно завертела головой. – Меня же бросили сразу два парня в один день, стоило им узнать о моей беременности, – давилась подкатившими слезами девушка.

– Ох, милая, зачем же ты так, – Форман бросилась обнимать Либерсон, по щекам которой от дурных воспоминаний потекли горячие слезы.

– Поверь мне, Либерсон, – с неуместным спокойствием и уверенностью высказалась Эванс. – Они вряд ли что-то знают. Эти двое не настолько умны, чтобы срастить факты. Они могут только совать свой хрен, куда попало, и…

– Миа! – опять пресекла ее Форман, зная о привычке Эванс не закрывать рот вовремя. – Нельзя ли помягче? – и попыталась приструнить золовку.

– О, это она ещё помягче, поверь мне, – пожаловалась Мира на отсутствие у подруги фильтра между мозгами и ртом.

– Ох, детка, настрадалась же ты от нее, – Форман начала говорить с осуждением и пригрозила Эванс пальцем, а та только по-галльски пожала плечами, изобразив знакомый жест, означающий сразу все и ничего.

– Ты в курсе, что наша умница скоро станет миссис Ларссон? – Либерсон, уставшая собирать тумаки от подруги, решила отплатить ей тем же.

– Что? – немного озадачилась Черри и вглядывалась в Миру, чтобы убедиться, что та не шутит и не язвит от обиды.

– Да, она собралась выйти замуж за Лиама! – восклицала Либерсон и ткнула пальцем в Эванс, отчетливо намекая, что та только строит из себя тихоню, а в тихом омуте, как известно, Эвансы водятся, поскольку чертей они всех там давно извели своей хитростью и желчью.

– А, ты вот о чем, – закивала Форман. Ответ немного ее успокоил, а потом озадачил. – Я-то уже было подумала… – Черри замотала головой, растрепав розовые волосы, будто пыталась вытряхнуть из головы какие-то неприятные, гложущие ее мысли, но развивать тему не стала, а только послала Эванс тяжелый и нечитаемый взгляд поверх головы Миры.

Эванс тут же спряталась от него за приоткрытой рамой и, словно заинтересовавшись чем-то в унылом и однообразном пейзаже, начала рассматривать вид за окном.

– Нечего тут думать, – резко захлопнув окно, Эванс оборвала чересчур проницательную сноху, с легкостью открывающую для себя сердца людей, будто распахивая окна, и мысли которой бежали впереди языка.

– Сольется, как встанет на ноги, у него вечно, что не месяц, то новое хобби, – шипела Амелия вылитым на мел уксусом. – В этот раз решил поиграть в семью, наиграется и сразу пустится во все тяжкие, – обрисовала она перспективу. – Спорить с ним, только сильнее разжигать интерес, – уже спокойнее закончила Эванс, и как ни странно, но нашла в Форман и Либерсон понимание, а те смотрели на нее, кивая.

– Все мужчины охотники, детка, – подтвердила Форман. – Здесь ориентация не так важна, важен объект и азарт погони, – с грустью усмехнулась женщина, детально изучившая сущность мужского этологического поведения.

– А если он не шутит? – Мира, как и всегда, настаивала на счастливом конце с пойманным из неба журавлем.

– А если не шутит, значит плясать вам обеим на нашей свадьбе, – заключила Эванс, – кстати, она будет в бежево-оливковых тонах, и все должны прийти босые, – оповестила их Миа, опять доставая сигарету из пачки, но только понюхала ее и убрала назад.

Либерсон и Форман недоверчиво переглянулись, представляя себе абсурдную картину, а затем обе сморщились и скептически прыснули. Разлив чай по чашкам и положив перед Мирой лазанью, Форман вернулась за стол.

– Ми, детка, я все понимаю, вы лучшие друзья, уже десять лет вместе, у вас общий ребенок, но Ли предпочитает мужчин, – Форман была куда более деликатной, нежели Либерсон, и умело корректировала траекторию хода мыслей.

– Что ты, Черри-бомб, – взяла слово Либерсон, опередив подругу с ответом. – Это же несравненный Лиамель Ларссон, который ни разу за все десять лет ее не обидел, не унизил, не воспользовался в собственных интересах и не прятал от друзей и знакомых, как постыдное пристрастие, – злобно тыча вилкой в лазанью Мира раскрошила ее на мелкие кусочки. – Он, как никто другой, достоин стать спутником жизни вечно спасающей его задницу мисс Эванс, что спит и видит себя в замужестве с человеком, который ни во что ее не ставит и даже не собирается делить с ней постель! – на последних слова экзекуция лазаньи была окончена, и Либерсон гневно бросила вилку на стол.

От слов обиды, выплеснувшихся из Миры желчным потоком и со слезами вдогонку, Форман закрыла лицо руками, глядя на нее из-под пальцев. Сама же Эванс не ответила. Мерно ступая от окна к столу, она села на пустой стул напротив Либерсон и медленно отпила чай из чашки.