Leo Vollmond - Карточный домик. Проклятье королей

– В тот день, когда мы поссорились, и твоя вредная подруга не отвечала на мои звонки, ты помогла мне найти ее и уговорить оставить ребенка, моего ребенка. Теперь у меня есть сын, у нас, – Лиам очень быстро поправился, когда пальцы Эванс в его волосах напряглись и легонько дернули близко к корням волос.

– Наш общий сын, и если твоя подруга не сдрейфит, а все же выйдет, наконец, за меня замуж, да? Эванс? – Лиамель напомнил, что помнит о ее присутствии, и что она перестала дышать, ни разу ее не спасает. – Мы будем очень рады, если ты придешь на свадьбу, – уже уговаривал Ларссон шелковым голосом. Как полоз плел вокруг нее кольца, чтобы утащить с собой непонятно, правда, только зачем.

Но все стало понятно, когда при упоминании свадьбы Эванс так закатила глаза, что легкий привкус цинизма чувствовался на губах всех присутствующих. Лиамель просто пытался донести до Миры серьезность его намерений, пока Эванс низводила их до бреда или глупой шутки. Выходило отлично у обоих, и в этом раунде можно было объявлять ничью. Эванс такой исход никогда не устраивал, и она продолжила смешивать благородные намерения друга со своим родовым скепсисом.

– Да выйду, я выйду, – отмахивалась она под шокированным взглядом Миры. – Ты всем это уже разболтал? Нет? Какого лешего медсестры зовут меня миссис Ларссон? – Эванс дернула друга за волосы, а тот не пискнул и улыбался ей самой очаровательной улыбкой, какую Мира только видела в своей жизни.

– Ты выходишь замуж? – нетвердым голосом спросила Либерсон, а Эванс опять закатила глаза, бормоча себе под нос что-то вроде «еще одна» и «так себе достижение».

– Аха, за меня! Круто? – спросил ее Лиамель с восторгом в глазах, а Эванс так резко отпустила его волосы, что голова Лиама по инерции полетела вперед. – Приходи, пожалуйста, Мира, я твой должник, – молодой человек опять поймал ее руку и поцеловал.

– Не за что, обращайтесь, – рука Миры будто вытекла из пальцев Лиамеля, и девушка так и стояла возле койки, остолбенев от новостей.

– Ладно, тощий, нам пора, я обещала Черри к ней заехать, – смачно поцеловала она Лиамеля в лоб и потрепала по волосам, как матери или старшие сестры треплят детей.

– Я буду скучать, – разнылся Лиам, но слышалось фальшиво, и так и было для раздражения Эванс.

– Угу, – приоткрыла она дверь, пропуская Миру вперед.

– Уже скучаю, – звал ее Лиам приторным голосом.

– Да-да, мы поняли, ты скучаешь, – Эванс подгоняла Миру, ноги которой буквально одеревенели.

Уже оказавшись в коридоре и пройдя почти половину, Мира все же решилась на откровенный разговор.

– У тебя есть сын? – спросила Либерсон, но без удивления. До нее доходили такие слухи, и Мире не составило труда сложить два и два, а учитывая фамилию мальчика немудрено, что его семья скрывала личность его матери. Не по статусу их рода была им Эванс, но ребенок сына-гея являлся не иначе, что подарком судьбы, и отказываться от него Ларссоны не собирались.

– Да, и инициатором всего мероприятия был вон тот капризный говнюк, – Эванс показала большим пальцем в сторону палаты друга и поставила точку в разговоре, избегая дальнейших расспросов.

– И ты выйдешь за него замуж? – а вот это, по сравнению с новостью о существовании совместного с Ларссоном младшим проекта, была та еще новость.

Вряд ли семья Лиамеля одобрит кандидатуру его будущей супруги, но учитывая слухи, окружавшие младшего сына Ларссонов и планы его старшего брата, чья политическая карьера была под угрозой, Грегори и София Ларссон радовались хотя бы тому факту, что Эванс женщина. Как говорится, не мужик и ладно. Вопрос только в том, насколько это нужно самой Эванс. Судя по ее поспешному и вымученному согласию, нужно.

– Ми, ты прости, но он же… – запнулась Мира, но оглядевшись по сторонам, продолжила: – Гей, – шепнула, наконец, Либерсон, набравшись смелости, но озираясь с опаской.

– А это важно? – обернулась к ней Миа и спросила вроде бы как с осуждением. – Действительно, Мира, насколько это, по сути, важно? – спрашивала ее Эванс. – Он любит меня, – Миа пожала плечами, – так как может любить в его случае, – не обошлась она без уточнений. – Он любит нашего сына, мы можем быть семьей, да, не совсем обычной, но разве важна такая мелочь, как… – Эванс набрала воздуха, но не решалась высказать.

– Секс, – закончила за нее прямолинейная правдорубка Либерсон.

– Да, он, – сникла Эванс. – Насколько это на самом деле важно, когда тебя окружает тепло и забота? Когда у тебя есть опора и стабильность. Когда тебя ценят, и ты ценен. Насколько важен минутный перепих пару раз в неделю, если пожертвовав им, ты получаешь взамен все? – рассуждала Амелия, расписывая жизнь в радужных красках.