Морис Леблан - Арсен Люпен

В помощь Ганимару выделили двух полицейских – Фольанфана и Дьези. И вот туманным январским утром перед Бодрю Дезире распахнулись двери тюрьмы.

Он замешкался и пошел, не имея, видно, никакого представления, чем теперь заняться. Прошел улицу Санте, затем Сен-Жак. У лавки старьевщика он снял жилет, продал его за несколько су, надел куртку и удалился.

Бодрю перешел на другой берег Сены. Около Шатле его обогнал омнибус. Он хотел сесть в него. Но свободных мест не оказалось. Контролер посоветовал ему купить билет, и Бодрю вошел в зал ожидания.

В этот момент Ганимар подозвал своих помощников и, не сводя глаз с кассы, быстро сказал им:

– Остановите коляску… нет, две, так надежнее. Я поеду с одним из вас, мы проследим за ним.

Полицейские бросились выполнять приказ. Бодрю, однако, не показывался. Ганимар вошел в зал ожидания: никого.

– Какой же я идиот! – прошептал он. – Забыл о втором выходе.

И в самом деле, зал ожидания коридором соединялся с аналогичным помещением на улице Сен-Мартен. Ганимар кинулся туда. Добежал как раз вовремя, чтобы увидеть Бодрю на империале «Батиньоль – Ботанический сад», поворачивающем за угол улицы Риволи. Ганимар побежал и догнал омнибус. Но потерял своих агентов. Теперь придется одному продолжать слежку.

В гневе он чуть не схватил Бодрю за воротник. Разве не преднамеренно, посредством простой, но хитроумной уловки этот, с позволения сказать, кретин увел его от помощников?

Инспектор посмотрел на Бодрю. Тот похрапывал на лавке, и его голова раскачивалась справа налево. Рот чуть приоткрыт, на лице – немыслимо тупая гримаса. Нет, такому противнику уж никак не провести старого Ганимара. Просто ему помог случай, и все.

На перекрестке у Галери Лафайет мужчина пересел из омнибуса в трамвай, отправлявшийся к Ая-Мюэт. Проехав по бульвару Османа и проспекту Виктора Гюго, Бодрю вышел лишь у станции метро «Ля Мюэт» и развязной походкой направился к Булонскому лесу. Он бесцельно бродил по аллеям еще час. Утомившись, он сел на скамейку на берегу маленького, затерянного среди деревьев озера, это место было совершенно безлюдным. Прошло еще полчаса и, потеряв терпение, Ганимар решил начать разговор.

Он подошел к скамье и сел рядом с Бодрю. Зажег сигарету, концом трости нарисовал несколько кругов на песке и сказал:

– Что-то прохладно.

Молчание. И вдруг в тишине раздался взрыв хохота, но хохота веселого, довольного – так смеется помирающий со смеху ребенок, когда не в силах сдержаться. Ганимар ощутил, как волосы на голове встают дыбом. Этот безудержный демонический смех так хорошо ему знаком!..

Резким движением он схватил мужчину за лацканы пиджака, пристально всмотрелся в его лицо, но перед Ганимаром был не тот человек, которого он видел в зале суда. Точнее, это был он, но в то же время другой, настоящий.

Ганимар пытался разглядеть исхудавшие черты лица под слоем грима и постепенно узнавал искрящиеся жизнью глаза. То были глаза и рот другого человека, а главное – выражение лица: проницательное, живое, насмешливое, умное, такое безмятежное и молодое!

– Арсен Люпен, Арсен Люпен, – пробормотал инспектор.

И вдруг в припадке злости он сомкнул руки вокруг его шеи. Несмотря на свои пятьдесят лет, Ганимар обладал еще недюжинной силой, тогда как его противник казался довольно хилым. Какая это будет победа, если удастся отвести Люпена назад!

Борьба длилась недолго. Арсен Люпен с трудом защищался, но вдруг правая рука полицейского повисла, как плеть, и одеревенела.

– Если бы на набережной Орфевр вас обучали джиу-джитсу, – заявил Люпен, – вы бы знали, что этот прием по-японски называют уди-шаги.

И холодно добавил:

– Еще секунда, и рука была бы сломана, впрочем, вы получили бы по заслугам. Подумать только, старый друг, которого я так уважаю, кому я, не раздумывая, открываю свое инкогнито, злоупотребляет моим доверием! Плохо… Ну, говорите, что там у вас?

Ганимар молчал. Он считал себя виновным в случившемся побеге. Разве не он своим сенсационным свидетельством ввел правосудие в заблуждение? Да, этот побег ляжет позорным пятном на его карьеру. К седым усам скатилась слеза.

– Боже мой, Ганимар, не расстраивайтесь: не вы, так кто-нибудь другой сказал бы то же самое, я бы устроил это. Полноте, не мог же я допустить, чтобы приговорили Бодрю Дезире?

– Значит, – прошептал Ганимар, – там сидели вы? И здесь тоже вы!

– Я, всегда я и только я.

– Невероятно.

– О! Для этого вовсе не надо быть колдуном. Достаточно, как сказал наш славный председатель, потренироваться с десяток лет и будешь готов к любым неожиданностям.