Мэри Лу Лонгворт - Убийство на улице Дюма

– Хорошо, Тьери, – сказал он ласково. – Вы нам не опишете события вечера пятницы?

Маршив прокашлялся.

– Ну, мы пришли на прием к профессору Муту уже после восьми. Я помню, потому что Янн беспокоился, как бы мы не опоздали, но это было совершенно не важно, потому что после нас еще многие пришли.

Полик, глядя на юношу, подавил зевок. В этом университете ужасный кофе.

– На приеме было что-нибудь необычное?

– Да, вышел спор между дуайеном и доктором Родье. О чем они пререкались, я не слышал, но никто не ожидал заявления дуайена.

– Правда? – не выдержал Верлак.

– Ну, да. Он же вообще был стар, и казалось, что ему уже трудно. Даже в этот вечер у него был усталый вид, так что все думали, что он хочет уйти. И еще он мне сам об этом говорил.

Полик и Верлак подались вперед.

– Когда? Когда он вам это говорил, Тьери?

– Накануне. Я был у него в кабинете… вы видели его кабинет? Правда, там красиво?

– Да, мы там были, – ответил Верлак. – Продолжайте, пожалуйста.

– Я приходил к нему, чтобы подписать кое-какие бумаги на квартирную ссуду, и он тогда заговорил со мной, вздыхая, спрашивал, чего я хочу от жизни.

Я ему ответил, что после защиты диссертации надеюсь преподавать теологию и когда-нибудь возглавить факультет, как он. Я не трепался, я на самом деле хочу работать в университете. Факультет возглавлять, пусть маленький, пусть даже не во Франции. А он сказал, что звучит заманчиво, а вот он собирается уйти в отставку, может быть, попутешествовать немного. Мне его стало жалко. Как человека, а не только как дуайена.

Тьери сейчас сообразил, что не рассказал Янну об этой встрече с Мутом. Может быть, поэтому Тьери был сильнее приятеля потрясен, когда они обнаружили дуайена на полу в кабинете. Или просто он чувствительнее? Тут же он выругал себя за плохие мысли о лучшем друге. Янн настоящий ученый и заслуживает стипендии Дюма не меньше другого. Но разве эта стипендия или диплом теолога будут чем-нибудь полезны будущему банкиру?

– И в котором часу это было? – спросил Полик.

– Сейчас вспомню, – ответил Маршив, запустив пальцы в густую шевелюру. – После обеда, потому что мы с Янном ходили в закусочную через улицу за «крок-мсье» [19]и я волновался, что опоздаю или профессор Мут еще не вернется с обеда, когда я туда приду… так что выходит между двумя и тремя часами дня. Это важно?

Верлак кивнул. Еще несколько минут поговорили о деталях взлома, совпадавших почти слово в слово с рассказом Янна Фалькерьо, только Маршив почти каждую фразу начинал с «ну». Как звали американских девиц, Маршив тоже не помнил, но запомнил лица.

Он встал, готовясь уйти, и Верлак сказал:

– Я надеюсь, Тьери, ваше желание работать в университете осуществится.

Маршив нервно улыбнулся:

– Спасибо, господин судья. Если я ни во что больше не влипну.

– Не взламывайте запертые двери, и все будет хорошо.

– Да, господин судья.

Когда за Маршивом закрылась дверь, Полик обернулся к Верлаку и сказал:

– Вы сегодня полны сочувствия, господин судья.

Полик думал, что Верлак излишне добр: все-таки допрашивали подозреваемых в убийстве, а не беседовали с кандидатами на работу. Но он сам не верил, что Тьери или Янн могли на кого-нибудь напасть, а пока что в свою бытность комиссаром он ни разу не ошибался. Однако всегда бывает первый раз, а здесь – преступление по страсти.

Верлак вежливо улыбнулся в ответ, но думал о чем-то другом.

– Терпеть не могу видеть загубленную молодость.

Это было бы так обидно…

– Да, было бы…

Верлак не слушал:

– У него такой невинный вид, правда? Совершенно неиспорченный.

Полик не знал, что на это ответить, но от необходимости отвечать его избавила Казаль, которая открыла дверь и объявила:

– Клод Оссар, господа!

Маршив, Фалькерьо и Гарриг Дрюон выглядели молодо, а вот Клод Оссар казался более старшим и измотанным. Уже появились залысины, под светло-серыми глазами легли темные круги. Верлак подумал, что это либо от тревог, либо от слишком долгих занятий в библиотеке. Оссар был худой, среднего роста. Одет в просторный свитер из полиэстера и мешковатые джинсы, так что не видно было, дало ли результат время, проводимое в тренажерном зале.

Оссар сел, не улыбаясь и не хмурясь. Его лицо вообще ничего не выражало, как заметил Верлак.

– Вас не было на приеме у профессора Мута, – начал он. – Почему? Вы же были приглашены?

– Да, меня приглашали, но зачем идти туда, где никто с тобой не будет разговаривать? – ответил Оссар с вопросительной интонацией.