Сьюзен Льюис - Держи меня крепче

Шарлотта знала, что Антея разбилась именно во время тренировочного полета. Она сочувственно сжала руку Энтони, словно пытаясь смягчить горечь утраты. Можно представить себе, как потрясла его эта трагедия, перевернувшая всю его жизнь. Вполне возможно, его долго преследовало чувство вины, что он и сам как-то причастен к гибели своей невесты. Чего-то недосмотрел, чему-то недоучил.

– Мы собирались пожениться в ближайшие пару месяцев, – продолжил он негромко, словно разговаривая сам с собой. – Антея уже все спланировала. Были готовы даже приглашения на свадьбу, флористам были заказаны цветы, сшито свадебное платье. Предполагалась тьма народа, более трехсот гостей, прием в саду «Иннер Темпл» и все прочее. За мной оставалась организация медового месяца, а я все никак не мог сделать окончательный выбор в пользу того или иного места. Известие о гибели Антеи застало меня как раз за этими размышлениями. Потом я не раз думал, что если бы не тянул, если бы своевременно забронировал номер в каком-нибудь курортном отеле, то и этой трагической аварии могло бы не быть. Какие только глупости не лезут в голову, когда человек переживает горе, не правда ли? На себе самом убедился!

– Просто ты ее очень сильно любил.

– Да, я ее любил. Да, я любил ее сильно, быть может, даже слишком сильно. Ведь я готов был жениться на ней, даже несмотря на то, что она не хотела иметь детей. Наверное, я надеялся, что мне удастся потом переубедить ее. Хотя Антея высказалась на сей счет очень четко, когда я делал ей предложение, и заявила, что никогда не переменит своего решения.

Шарлотте захотелось поскорее отвлечь Энтони от его невеселых мыслей.

– И ты, пережив такую трагедию, решил временно удалиться от дел, да?

Он печально улыбнулся.

– Да! Но это всего лишь одна из причин. Я уже давно начал ощущать какую-то внутреннюю неудовлетворенность, будто чего-то в моей жизни не хватает, хочется чего-то большего… Трудно выразить словами все эти настроения. Но я чувствовал их нутром. Кстати, Антея никогда не разделяла всех моих сомнений. Ведь я успешный юрист, у нас с ней была яркая и насыщенная событиями жизнь. Так зачем же что-то менять? Ей очень нравилась вся эта светская суета, льстило завидное положение в обществе, а меня все это мало трогало. С другой стороны, она выросла в таком окружении, ей все это было привычно с детства. А мне великосветская жизнь всегда казалась пустой и бессмысленной, наполненной всякими глупыми предрассудками и условностями. Я всегда считал, что в жизни есть вещи и поважнее, чем постоянно оказываться в нужное время в нужном месте и среди нужных людей (вопрос еще, зачем они нужны тебе, все эти люди). А главное – чтобы все видели тебя, зафиксировали, так сказать, факт твоего присутствия на том или ином мероприятии. Ну, а если присовокупить к этому еще весьма неприглядную изнанку нашей профессии со всеми ее мошенническими трюками и откровенным надувательством! Нет уж! Лучше на эту тему даже не начинать распространяться! Скажу лишь, что порой приходится заниматься очень грязными делами. Грязными и подлыми! А потому я ни минуты не пожалею о том, что ухожу из профессии, разумеется, после того, как завершится наш процесс.

Она уставилась на него непонимающим взглядом.

– Ты хочешь сказать «временно уходишь»?

Энтони тяжело вздохнул и потянулся.

– Там посмотрим! Время покажет! Время все расставляет по своим местам! Разве я мог подумать о том, что так скоро после гибели Антеи влюблюсь в другую женщину? Да никогда на свете! – Он медленно прошелся рукой по ее лицу и посмотрел ей в глаза. – Но я, как видишь, влюбился! И страшно счастлив! Хотя мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы заполучить тебя!

– Шарлотта Николс! Вы обвиняетесь в похищении Отилии Уэйд, известной еще под именем Хло, согласно статье второй Акта о похищении детей. Вам инкриминируется следующее: вечером 6 октября 2011 года вы забрали Отилию Уэйд, известную также под именем Хло, из ее дома на улице Норт-Хилл, город Кестерли, и перевезли ее в собственное жилище в деревне Малгроу. Вы продолжали удерживать ее в своем доме на протяжении пяти недель, после чего вывезли девочку в Новую Зеландию. Признаете ли вы себя виновной?

В зале установилась мертвая тишина. Шарлотта отчетливо слышала собственное дыхание. Она ответила тихо, но четко:

– Нет!

По рядам прокатился шум. Недоверие, изумление, осуждение, удивление…

Интересно, что в эту минуту подумали члены присяжного жюри? И что они знают о ней и о том, что случилось на самом деле? Она наблюдала за тем, как они вошли в зал, цепочкой проследовали к своим местам, но никто из них не посмел даже взглянуть в ее сторону. О чем это свидетельствует? О том, что для себя они уже все решили?