Элизабет Джордж - Есть что скрывать

Поли не воспользовался ключом – в светлое время суток дверь почти никогда не запиралась.

– Эй! Встречайте победителей! – крикнул он, распахнув дверь, а потом опустился на одно колено, чтобы обнять своих отпрысков, которые стремглав бросились к нему. Топот ног сопровождался громкими криками.

– Папа пришел! Мама! Бабушка! Дедушка, папа пришел! С дядей Бойко!

Марк нашел взглядом свою крестницу. Племянница Эсме была его любимицей. И его незаживающей раной. На два месяца младше Лилибет, она являла собой разительный контраст с его дочерью, от которого разрывалось сердце.

Их захлестнула волна хаоса – дети потребовали «что-то особое из магазина, папа!». Как правило, это была какая-нибудь вещь, которую не выкупил клиент ломбарда и которую вряд ли можно было продать. Сегодня такой предмет был один – затупившаяся и потускневшая машинка для обрезки сигар. Поли вручил его старшему мальчику и предложил всем детям отгадать, что это. Пусть напишут свой вариант на листочке бумаги и отдадут папе – таковы правила. Вещь получит тот, кто угадает.

Отец Марка и Поли сидел в гостиной и смотрел телевизор; на голове у него были огромные наушники, спасавшие всех домочадцев от головной боли из-за включенного на полную громкость телика. Он махнул рукой, приветствуя сыновей, и они ответили ему тем же. Мать они нашли на кухне. Эйлин, жена Поли, что-то помешивала в стоящей на плите большой кастрюле, а Флосс Финни рвала листья салата.

Эйлин сразу же подбежала к Поли и обняла его за шею. Тот стиснул ее ягодицы, и они страстно поцеловались, словно не виделись несколько лет, а не десять часов. Марк отвел взгляд. Флосс наблюдала за ним, ласково улыбаясь. Поли с женой разомкнули объятия; Эйлин вернулась к плите, подняла крышку кастрюли и понюхала.

– Боже милосердный, мама… Неужели ты разрешила Эйлин готовить? Пахнет ее стряпней.

Эйлин хлопнула его по руке.

– Не лезь.

Флосс повернулась к Марку:

– Ты без Пьетры, Бойко?

– Может, придет попозже, – ответил Марк.

Поли подошел к холодильнику и сделал то, что делал с самого детства: открыл дверцу и пристально смотрел внутрь, словно пытался предсказать будущее по остаткам вчерашней еды. Марк понизил голос:

– Она на собеседовании.

– Правда? – переспросила Флосс. – Это же хорошо, да? Можно надеяться, что в этот раз все будет по-другому… – Она перевела взгляд на Поли, изучавшего содержимое холодильника. – Поли, мальчик мой, приготовь нам напитки. Эйлин, присмотри, чтобы он в этот раз не экономил лед. Терпеть не могу теплые коктейли.

В глубине дома дети подняли гвалт, и Поли прикрикнул на них, когда возвращался в гостиную с тележкой для напитков, чтобы смешать любимый коктейль матери – джин с тоником, причем тоника совсем чуть-чуть. Детские голоса притихли – ненадолго, можно не сомневаться, – и во время этого относительного затишья в комнату проскользнула Эсме. Она подошла к Марку, сунула ладошку ему в руку и прижалась лбом к его локтю.

– Я сдала экзамен по математике, дядя Марк, – сообщила племянница едва слышным шепотом. Во всей семье только Эсме и жена не называли его Бойко.

– Молодец, Эсме.

– Лилибет тоже сдала бы, если б могла, – ответила девочка. – Может, даже лучше, чем я.

Марк почувствовал, как у него защипало глаза.

– Да… Ну, может, когда-нибудь, а?

Флосс спросила девочку, не поможет ли она накрыть на стол, но Эсме указала бабушке, что ее мама все уже сделала.

– Неужели? – Бабушка ласково улыбнулась Эсме. – Тогда позволь нам, пожалуйста, поговорить с твоим дядей.

Эсме перевела взгляд с Марка на его мать, потом снова посмотрела на Марка.

– Значит, вот зачем ты просила меня накрыть на стол, бабушка… Могла бы прямо сказать.

– Прости, дорогая. Иногда я забываю, что ты уже большая девочка. Теперь буду говорить прямо.

Кивнув, Эсме вышла из комнаты, и Флосс повернулась к Марку.

– Сколько на этот раз?

– Претендентов? – Он пожал плечами. – Я ее не спрашивал. Она старается как может, мама.

– Иногда ей нужно уделять время и себе.

– Она отдыхает, около двух часов в неделю.

– Это вряд ли можно назвать отдыхом. Так продолжаться не может. В противном случае она не доживет и до пятидесяти, и что тогда будет с Лилибет? Что будет с тобой ?

– Я знаю.

– Ты должен настоять, Бойко.

«Как будто я этого не делал, – подумал Марк. – Снова и снова, пока слова не распались на части и полностью не утратили смысл».

– Пит не хочет ей навредить.