Дэвид Болдаччи - Последняя миля

– Медицинские карты Марсов еще здесь?

– Двадцать лет спустя – уже нет. И, конечно, потому, что они уже мертвы. Я слыхал, Мелвина выпустили из тюрьмы, – присовокупил он.

– Да. Вы его знали?

– Нет, но мы учились в одной средней школе, только в разное время. Мелвина все знали. Я был потрясен, когда его арестовали за убийство.

– И личность его родителей установили с помощью их здешних медицинских карт?

– Наверное, именно так, да. Помнится, уцелело очень немного от их… Ну, вы понимаете.

– Верно. Ваш дед еще жив?

– Жив. И по-прежнему живет неподалеку.

– Нельзя ли с ним поговорить?

– Можете попытаться.

– То есть? – Декер склонил голову к плечу.

– То есть у него деменция, и он проживает в центре для престарелых.

– У него бывают просветления?

– Время от времени. Раньше были чаще. Но, боюсь, его рассудок угасает пугающе быстро. Очень печально, когда родной дед тебя не узнает.

– Несомненно, – с сочувствием откликнулась Джеймисон.

– Так мы можем попробовать? – спросил Декер.

– С какой целью? – осведомился Фишер.

– Ради информации, – поведал Амос. – Никогда заранее не знаешь, какой новый фрагмент может помочь расследованию.

– А что именно вы расследуете?

– Это мы не можем комментировать публично, – сугубо официальным тоном отрезал Декер.

– Ах да, конечно. – Фишер быстро написал адрес на листочке и подвинул его через стол. – Я позвоню ему и скажу, что вы наведаетесь.

Амос поглядел на имя.

– Льюис Фишер-старший?

– Я Льюис Фишер-третий. Мой отец был Фишером-младшим.

Декер и Джеймисон встали.

– Спасибо, я искренне благодарен.

Фишер повернулся к Джеймисон, торопливо прикрывшей рот, чтобы зубы не были видны.

– Вам следует чаще улыбаться, – заметил он. – У вас очень хорошие зубы.

Выйдя из кабинета, Алекс сказала:

– Будем надеяться, Фишер-старший даст нам ниточку. Она нам явно не помешает.

– Вот потому-то мы и должны ковырнуть поглубже, Алекс.

– Пожалуйста, не употребляй этого слова так близко от кабинета стоматолога.

Льюис Фишер-старший явно преуспевал, потому что доживал свой век в роскошном частном заведении. Зданию постарались придать вид резиденции плантатора периода, предшествовавшего гражданской войне, – с высокими толстыми колоннами и колоссальным крыльцом, уставленным креслами-качалками с раскачивающимися в них обитателями. Интерьер был украшен яркими обоями, деревянными рейками на стенах, шестидюймовым лепным потолочным плинтусом и толстыми плюшевыми коврами. Имелась даже комната для игр с бильярдным столом и старомодным фонтанчиком содовой воды.

Доска для объявлений в фойе была заполнена расписаниями занятий. Пожилые граждане шагали или катили на очередные процедуры. Атмосфера буквально источала энергию и энтузиазм, пока Декер и Джеймисон шли по широкому коридору в сопровождении штатной сотрудницы, одетой в безупречно чистый голубой хирургический брючный костюм. На ее бейджике значилось имя «Деб». По пути она махала рукой встречным обитателям и здоровалась с ними.

– Славное местечко, – заметила Джеймисон. – Все выглядят искренне счастливыми.

– Тут куда лучше, чем в государственных, – отозвалась Деб. – Но за это надо платить, и недешево. Оно определенно для верхнего эшелона. Мы тут охватываем зону миль в двести, потому что заведение уникальное, а эта часть Техаса обширна и отрезана от мира. – Она вздохнула. – Когда я доживу до их возраста, я нипочем не смогу себе позволить поселиться здесь.

Они дошли до двустворчатой двери с табличкой «Блок памяти» наверху. Чтобы открыть ее, Деб пришлось воспользоваться своей ключ-картой.

– Это чтобы никто из блока не убрел куда глаза глядят? – догадалась Джеймисон.

– Совершенно верно, – переступая порог, подтвердила сестра. – Мы не хотим, чтобы кто-нибудь потерялся.

Она повела их по коридору, примерно на полпути свернув к двери и постучав:

– Доктор Фишер, к вам гости!

Изнутри послышалось ворчание.

– У него бывают хорошие и плохие дни, – повернулась к ним Деб. – Не знаю, какой сегодня. Он бывает очень раздражительным, как многие пациенты нашего блока памяти. – Она бросила взгляд на удостоверение ФБР, висевшее у Декера на бедре. – Доктор Фишер впутался в какие-то неприятности?

– Ни в малейшей степени, – заверил ее Декер.

– Что ж, приятно слышать. Знаете, когда он только поступил сюда, память у него была остра как бритва. Может, даже получше вашей.