Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Образовалась небольшая дырка.

Она размахнулась и ударила еще раз – с такой силой, что заболели плечи.

Теперь в дыру можно завести губку болтореза и начинать резать.

Через пять минут в рюкзаке у Роксаны лежали двадцать две упаковки кетаминол вет, каждая по сто миллилитров.

Показалось? Нет, не показалось. Не галлюцинация, не разыгравшаяся фантазия.

Роксана опять подбежала к двери и приложила ухо.

Теперь сомнений не было: кто-то напевает в коридоре. Без слов. Она узнала лот. Лалех. Live tomorrow .

– Что делать? – прошипел Зет.

Глаза, как виниловые пластинки.

Роксана осторожно легла на пол – к счастью, стерильно чистый – и заглянула под дверь. Здесь голос был слышнее. Она прижала голову к порогу. Смотреть можно было только одним глазом.

Первое, что увидела, – маленькие колеса. Тележка.

И шмыгающая по полу швабра – вперед, назад, вперед, назад.

Уборщик. Или уборщица. По голосу не поймешь.

Но швабра с каждой секундой приближалась к двери.

Зет лег рядом, тоже попытался заглянуть под дверь. «Черт, черт, черт…» – с каждым выдохом. Наверняка сам не замечает.

Вспомнила, как в детстве мать водила ее к окулисту: почему-то решила, что у девочки двоится в глазах. Роксана не помнила, чтобы у нее что-то там двоилось, но мать так решила. Окулист порекомендовал носить наклейку на одном глазу. Расчет, очевидно, такой: один глаз привыкнет, что у него нет соперника, и возьмет на себя командные функции. То есть когда в конце концов эту дурацкую наклейку снимут, второй глаз волей-неволей будет подчиняться лидеру и видеть то же самое. Известный в психологии феномен.

– Поначалу может немного чесаться, но потом пройдет, – заверил офтальмолог.

Уже по дороге домой чесалось сильнее, чем сто комариных укусов или изредка дающая о себе знать экзема под коленкой – мать считала, из-за какой-то вредоносной химии, которую добавляют в стиральные порошки. Хуже, чем присланный по почте шерстяной свитер, который связала тетя Этти.

– Ни в коем случае не снимать, – сказала мама.

В школе на нее смотрели, как на инопланетянку. Одноглазая девчонка! Соседка пересела на другую парту. Даже лучшая подруга спросила: неужели ты должна носить эту дурацкую нашлепку?

На большой перемене Роксана содрала наклейку, и все вернулось на свои места. Жизнь наладилась. Как только учительница отворачивалась, соседка нашептывала ей свои секреты, ее тащили играть в прыгалки, в твистер… одним словом, популярность вернулась так же быстро, как и исчезла.

В четыре часа Роксана заняла позицию у окна – надо увидеть мать раньше, чем та увидит ее. Как только мама появилась у калитки, она достала нашлепку из кармана джинсов, развернула, намазала силикатным клеем и прилепила на место.

Постепенно это стало игрой: каждый день она дежурила у окна и, завидев мать, срочно присобачивала наклейку. Но силикатный клей оказался довольно мерзкой штукой: кожа воспалилась, даже образовались маленькие нарывчики. Мать ничего не замечала или не хотела замечать: у дочери плохое зрение, и предписания врача надо выполнять неуклонно.

Через две недели контрольный визит к офтальмологу. Врач проверил зрение, и Роксане показалось, что в глазах у него запрыгали веселые искорки.

– Лучше не стало, – сказал врач. – Никаких сдвигов. Очевидно, этот метод в нашем случае неэффективен. Попробуем очки.

Почему она вспомнила эту историю? Потому что одним глазом заглядывала под дверь?

Внезапно погас свет.

Зет вздрогнул.

– Что происходит?

Мог бы и сам сообразить: они довольно долго лежали без движения, и детектор решил, что в комнате никого нет.

Мрак придавил их к полу, как толстое, тяжелое одеяло. Зет продолжал почти неслышно приговаривать «черт, черт, черт»… Роксана вдруг подумала, что совсем его не знает.

Она вспомнила девушку, которую наняла, чтобы написать контрольную пробу на поступление в высшую школу. И как она будет себя чувствовать, если затея проскочит? И она обманом поступит на психологию?

За дверью все стихло. И ног не видно. Наверное, уборщик зашел в очередную комнату. Скоро очередь дойдет и до них.

Она резко поднялась и набросила на плечи рюкзак.

– Бежим! – шепотом крикнула она и резко открыла дверь, не дожидаясь возражений.

Они вырвались в коридор.

И тут же услышали крик: уборщик их заметил и пустился в погоню.

Они прибавили скорость. Рюкзак колотился в ягодицы, словно понукая: быстрей, быстрей!

У этого дядьки голос похож на голос ее отца.