Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Она протянула руку.

– Оливер?

Мальчик, не поднимая глаз, снял перчатку и как-то неловко, ладонью вниз, пожал ей руку.

– Зайдем в кафе? Или хочешь поговорить здесь?

– Давайте здесь, – тихо произнес Оливер.

Из метро внезапно вывалилась целая толпа – должно быть, пришел состав с севера.

– Твои родители знают, что ты должен со мной встретиться?

– Они не мои родители. Я у них живу, и все. Я им сказал, что вы меня нашли. Они считают, что мне не следует этим заниматься. Говорят, сиди, полиция уже тебя допрашивала насчет отца, и хватит.

– Понятно. И все же ты решил со мной поговорить?

– Вы же должны были помогать Кате… Я подумал… может, вы и папе поможете. Его же арестовали.

– Чем я могу ему помочь?

– Он не убивал Катю. Я точно знаю. Как можно осудить человека за то, чего он не делал?

– Но ему же предоставили адвоката…

– Да… а вы можете сказать – хороший это адвокат или так себе? Сумеет он отстоять папу?

Глаза, носогубные складки… живут своей жизнью. Оливер словно забыл, какая мимика соответствует произносимым словам.

Эмили знала женщину-адвоката, приглашенную защищать Адама Тагрина. Одна из лучших.

– К сожалению, я не имею права защищать твоего отца. Есть законы. Поскольку я по-прежнему числюсь адвокатом Кати, я не могу защищать твоего папу. Это называется конфликтом интересов.

Оливер смотрел на нее с недоумением.

– Я числюсь адвокатом Кати, – повторила она, – и, поскольку я числюсь ее адвокатом, не могу одновременно защищать человека, подозреваемого в ее убийстве. Твоего папу. По закону я не могу играть в двух командах одновременно.

Можно, наверное, объяснить и получше, но Оливер понял. Натянул на шапочку капюшон, быстро повернулся и ушел.

– Если есть вопросы, позвони, – крикнула Эмили ему в спину.

Он даже не повернулся.

Тедди вошел, сделал шаг вперед. И она сделала шаг навстречу. И остановилась. И он остановился.

Выглядит усталым, отметила Эмили. Неважно. Я устала еще больше.

Рукопожатие. Так здороваются незнакомые люди в незнакомых обстоятельствах. С инстинктивной опаской.

– Как ты?

– О’кей, – соврала она. – А ты?

– Тоже о’кей. Нормально.

– Садись.

Тедди сел и стал оглядываться по сторонам. Будто никогда здесь не был.

– Ты хотела повидаться.

– Ты тоже… – Когда они договаривались о встрече, ей показалось, что у него есть что ей рассказать.

– Ты сильней хотела.

Эмили не удержалась от улыбки. Покрутила ручку и положила на место.

– Ты прав… Они взяли Адама. Так что, возможно, дело решилось.

Коротко пересказала полученные от Нины сведения: у Адама на руке повреждения, скорее всего, полученные во время убийства: удар был такой сильный, что рука соскользнула с рукоятки на лезвие ножа. У кухонных ножей нет гарды, пояснила она словами Нины Лей. Cкорее всего, ее убил Адам.

– Понятно… я тоже не сидел на месте. Последние недели старался узнать, что это за фрукт – Адам Тагрин, и где он может прятаться. Убил, говоришь? Действительно, все, что удалось накопать, не противоречит такой возможности. Не противоречит, но никак не объясняет рюкзак на крыше. Вряд ли это его рюкзак.

– Согласна. Сто процентов не бывает, но на девяносто девять – не его.

– А ты помнишь, что сказала как-то?

– Что именно? Я много чего говорила…

– Ты сказала, что мы так и не нашли виновных. Остановились на полпути. А теперь… теперь мы просто не имеем права остановиться. Это твои слова.

– Но может быть, убийство Кати никак не связано с этой лигой мерзавцев?

– Связано. Все, что происходит, связано с ними.

Он, конечно, прав.

– И с чего ты предлагаешь начать?

Тедди прокашлялся.

– Есть только один человек, кто мог бы нам помочь…

Нина Лей выплюнула мешочек снюса прямо на тротуар. Похоже на помет косули – Эмили в детстве собирала такие комочки на газоне и, к маминому неудовольствию, тащила домой. Они казались красивыми и загадочными. Мать ругалась, а отец хохотал: «Какашкоискатель высшей категории! Работа обеспечена!»

– Вы хотели встретиться.

Они по уже заведенному маршруту направились в Крунубергский парк и, как и в тот раз, остановились на самой высокой точке, откуда дети съезжают на санках.

– Что говорит Адам Тагрин?

– Отрицает свою вину. Это все, что я могу вам сообщить. Вы же сами понимаете.

– Анализ рюкзака?

– Пока не готов. В ЦКЛ скапливается очень много материала. Большие очереди. А почему вы спрашиваете?

– Просто интересуюсь. Рюкзак не вписывается в картину.